Исследования ранних церквей Константинополя в западной археологической науке второй половины ХХ-го века.

(перевод книги Томаса Ф. Метьюса «Ранние церкви Константинополя: архитектура и литургия»).

Дипломная работа студента заочного отделения

Киевской Духовной Академии

священника Сергия Аракелова

 

 

Научный руководитель

Хроненко Игорь Викторович

 

Киев

 

Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра

 

2011 года.

 

 

Содержание

Предисловие …………………………………………………………..4

Введение ………………………………………………………………...8

 

Часть первая: Памятники………………………………………………..22

 

1. Ранние базилики:

Древняя Святая София…………………………………………………..23

Свято-Иоанновская Студийская церковь………………………………33

Халкопратийская базилика……………………………………………...43

Базилика Топкапи Сарай……………………………………………...…49

Архитектурные планы…………………………………………………....58

 

2. Юстиниановский период: малые строения…………………………...76

Церкви свв. Сергия и Вакха, свв. апп. Петра и Павла…………………..77

Церковь св. Полиевкта…………………………………………………….90

Церковь св. Иоанна Предтечи в Хебдомоне……………………………...96

Церковь св. Евфимии……………………………………………………..105

Базилика Бейязит А……………………………………………………….112

Архитектурные планы……………………………………………………120

 

3. Три великие постройки Юстиниана………………………………….136

Церковь св. Ирины……………………………………………………….137

Святая София…………………………………………………………….146

Архитектурные планы…………………………………………………...165

 

Часть вторая: Архитектурная планировка и богослужение

 

4. Константинопольская литургическая планировка

Характеристики Константинопольской планировки………………….176

Реконструкция ранневизантийской литургии…………………………185

Архитектурные планы…………………………………………………...194

 

5. Разделение церковной планировки

Использование центрального и боковых нефов……………………..198

Места, предназначенные для оглашенных и кающихся…………….213

Места, предназначенные для женщин и императорского двора……222

 

6. Литургия оглашенных

Первый вход…………………………………………………………….231

Чтение Священного Писания и проповедь……………………………250

 

7. Литургия Верных

Вход Таинств…………………………………………………………….259

Сокрытие Таинств……………………………………………………….273

 

Заключение……………………………………………………………….298

 

Послесловие………………………………………………………………304

 

Библиография…………………………………………………………….312

 

Иллюстрации……………………………………………………………..319

 

 

Аннотация.

Данная работа представляет собой перевод книги Томаса Метьюса «Ранние церкви Константинополя: архитектура и литургия», изданной The Pennsylvania State University Press и University Park and London в 1971 году. Книга Томаса Метьюса представляет собой широкое научное исследование, охватывающее вопросы архитектуры и литургики эпохи Ранней Византии в свете их взаимного влияния. Подобное исследование интересно для нас тем, что основой восточного православного богослужения является литургия византийского образца. В какой степени современная литургия сохранила свои первоначальные формы, в чем произошли изменения, какое происхождение и назначение тех или иных частей храма – все это не праздное любопытство.

К сожалению, подобные работы в русскоязычной литературе отсутствуют, а развитие отечественной церковной археологии остановилось еще со времени февральского и октябрьского переворотов 1917г.. Работа инославного автора, утверждающего на основе археологических данных тот факт, что восточное богослужение, в отличии от западного, претерпело минимальные изменения, да и те происходили естественным образом и не искажали догматической сущности той или иной части литургии; что в отличии от западного богослужения, в Восточной Церкви храмовая архитектура развивалась вслед за развитием богослужения, а не модная прихоть архитектора или художника определяла внешнюю форму богослужения, является особенно ценной. Достаточно ценным в этой работе является то, что ее автор строго придерживается научно-исторического метода в исследовании данной темы. Он придерживается хронологического и географического принципа изучения материала (рассматриваются исключительно константинопольские храмы и исторические материалы доиконоборческой эпохи (церковные здания эпохи от Константина Великого до Юстиниана Великого), или те документы постиконоборческого периода, которые затрагивают порядок совершения богослужения эпохи Ранней Византии), что избавляет его работу от ложных выводов и предвзятости, и дает возможность использовать данный материал как для изучения происхождения современной православной литургии и развития восточного храмового зодчества (Томас Метьюс акцентирует внимание на то, что именно столичные храмы данной эпохи являлись образцом развития зодчества и литургии), так и для полемики с инославными, в особенности с протестантами. Автор также использует широкий список как современной литературы, так и древних документов. При этом, он относится и к тем, и к другим с историко-критических позиций, высказывая свое отношение к ним на основании археологических и исторических фактов.

Весьма интересным является обоснованное замечание автора о том, что планировка ранних константинопольских храмов определялась прежде всего литургическим священнодействием (в том числе и находящиеся в храме мощи святых имели преимущественно литургическое назначение), что свидетельствует о христоцентричности богослужения Православной Церкви, и обезоруживает современных оппонентов иконоборцев, обвиняющих православное богослужение в чуждых христианству магических элементах. По нескольким причинам (а именно, потому, что именно Евхаристия является основным, центральным богослужением, а также потому, что по другим видам богослужения как исторические, так и археологические источники дают слишком скудную информацию) автор рассматривает только те памятники храмовой архитектуры эпохи Ранней Византии, которые относятся, прежде всего, к служению литургии. Три памятника ранневизантийской эпохи не рассматриваются в данной работе автора, так как они не относятся к исследованию совершения Святой Евхаристии. Один из них – фундамент мартириума свв. Карпа и Папилы, другой – шестигранное здание в районе Манган (Manganes), предварительно идентифицированный как Источник Одигитрии, и третий – баптистерий Святой Софии. Нет никаких указаний на то, что эти строения использовались для совершения Святой Евхаристии.

Исследование архитектуры самых крупных храмов Константинополя – Святой Софии (постройки Юстиниана), Св. Ирины и Свв. Апостолов, автор помещает в заключительной части своей книги, непосредственно перед разделом, обобщающим архитектурную планировку ранних храмов и анализом внешнего вида богослужения эпохи Ранней Византии. Это обусловлено тем, что эти храмы (по крайней мере, храмы Святой Софии и Святой Ирины) дают наиболее богатый археологический материал, они являлись кафедральными храмами патриарха, и, следовательно, как в литургическом, так и в архитектурном аспекте являлись образцами. Автор указывает на возможные различия в богослужении, которые могли иметь место в зависимости от того, присутствовал ли император на богослужении или нет (и если присутствовал, то принимал ли он активное участие в богослужении).

Кроме этого, Томас Метьюс рассматривает эволюцию некоторых архитектурных деталей византийского храмового зодчества (например, изменение назначения галерей (от места для оглашенных до клироса и полностью нецелевого применения); нартекса, как первоначально места встречи правящего архиерея; алтарной преграды, которая первоначально эволюционировала в темплон (алтарную преграду закрытого типа, декорированную иконами или тканью), а позднее в иконостас и т. д., что также является достаточно интересным.

Изучая данные археологии и исторические документы, автор, вполне справедливо, пытается уделить достойное внимание внешней форме Евхаристического богослужения – входам, выходам, благословениям и другим священнодействиям и откликом на эти священнодействия мирян. Нам необходимо осознать, что восточное богослужение является достаточно иконографическим (образным), в нем не только молитвы, но и каждое движение священнодействия имеет определенное значение, что и отмечает автор этой книги: «…литургия чрезвычайно символична во всех своих проявлениях, она несет благовестие в жестах, движениях, внешней обстановке, не менее чем в словах». Это придает особое евхаристическое значение не только богослужебным текстам и иконописи, но и самой храмовой архитектуре.

Необходимо отметить, что перевод этой книги был осложнен тем, что, во-первых, Томас Метьюс не дает необходимого (даже в минимальном объеме) архитектурного словаря, что при множестве значений одного слова в английском языке уже создает трудности, а при полном отсутствии некоторых слов в русскоязычой литературе (например: confessio (в значении ниши для мощей) и metatorion (миниатюрный дворец в церковном здании, где император переоблачался, отдыхал и принимал посетителей)), приходилось оставлять их оригинальное написание с пояснением значений этих слов. Тем не менее, эти трудности не умаляют достоинств работы этого автора, которая заслуживает внимательного (хотя в некоторых моментах может быть и критического) изучения.

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

 

Существует две жизни ранней архитектуры Византии. Одна относится к происхождению и развитию религиозного обряда, эта жизнь обычное здание превращала в храм. Яркая, энергичная, очаровательная, - она оживляла всех, кто приходил на богослужение, и одновременно как бы оживляла на какое-то время и само здание, но с течением истории эта жизнь замерала. Мы говорим о жизни литургической. Другая жизнь – бытие самого здания, статическая жизнь архитектурных форм здания. Она продолжается еще долгое время даже после того, как литургическая жизнь прекратилась, настолько долго, насколько камни могут рассказать нам, каким было это здание.

Настоящее исследование рассматривает литургические традиции ранней византийской архитектуры, которые были более подвержены влиянию времени. В нем мы попытаемся восстановить по археологическим и историческим источникам культовое применение ранней византийской архитектуры, и, таким образом, лучше понять ее значение. В исследовании нас интересуют два направления: во-первых - мы рассмотрим археологические останки всех ранних византийских церквей Константинополя для того, чтобы восстановить их расположение в этом городе; во-вторых - изучить все литургические источники, для того, чтобы воссоздать ту форму обряда, для которой и планировались эти храмы.

Часто специалисты пренебрегают исследованием религиозного значения византийской архитектуры. Приоритет исследования происхождения центрической церкви вдохновил на попытки исследовать небесный, космический символизм купола, и ассоциировать центрическую планировку с более ранним применением купола для мартириумов (раннехристианских храмов, возведенных на местах погребения мучеников) (1). Тем не менее, исследователи, кажется, не связывают появление купола в планировке храма с каким-то особым космическим значением. И в эпоху, которую мы будем рассматривать, были распростронены базилики и другие типы продольной планировки. Практика почитания мощей, связанная с местами погребения мучеников, играла, несомненно, второстепенную роль в литургической планировке ранних византийских храмов. Византийская церковная архитектура создавалась, прежде всего, для совершения Евхаристии, и в этом необходимо видеть основное ее предназначение.

Литургическая планировка мало рассматривалась в изучении архитектурной истории. В исследованиях византийской архитектуры - это неуклюжий калейдоскоп неопределенных предположений и опрометчивых обобщений. В данном случае мы должны понять, что литургическая планировка несет в церковном здании функциональное значение. Таким образом, мы можем сделать по возможности наиболее точные выводы, исходя из рассмотрения структурной планировки церкви, эстетики ее пропорций, или разновидности и качества ее убранства; в рассмотрении того, как церковь функционировала, и насколько она соответсвовала совершению религиозного обряда, для которого и была построена. При исследовании археологического памятника мы должны найти ответы, прежде всего, на вопросы, касающиеся его предназначения.

Изучение строения и различных его составных частей является предварительным исследованием. Церковный ритуал состоит из передвижений и действий, и способы входа и исхода могут нам рассказать о характере священнодействия. Здесь характерно наличие драматического действия и зрителей; может даже возникнуть вопрос о том, какого рода была установлена преграда для отделения священнодействующих клириков от мирян, или самих мирян на различные группы, а также как могли быть расположены различные составные части церкви – алтарь, неф, приделы и галереи.

Литургическая планировка включает в себя и такие детали храмовой архитектуры, как синтрон*, алтарная преграда, солея и амвон. Относительно стиля и украшения этого оборудования можно составить отдельное исследование, но нас интересует прежде всего его местонахождение и практическое приминение. Они являются как бы несущими опорами ритуального действия и определяют внешнюю форму литургии.

 

*сопрестолие для епископа и сослужащих ему священников прим. пер.

** Флавий Прокопий Антемий (лат. Procopivs Anthemivs) — римский император, правивший в 467—472 годах. По происхождению грек, Антемий был провозглашен императором 12 апреля 467 года недалеко от Рима. Впрочем, никакой реальной властью он не обладал, поскольку настоящим хозяином Италии оставался полководец Рицимер. Правление Антемия было для него трудным, он враждовал с римским духовенством и подпал под обвинение в ереси.

 

Кроме того, литургическая планировка включает в себя все подсобные помещения или постройки, которые могут служить в качестве отправного пункта или цели процессии во время литургии. Эти комнаты, такие как ризницы или сосудохранильница, также определяют направление передвижений. Все вышеупомянутые элементы, в совокупности, составляют рабочую планировку церкви, и определяют функциональное, литургическое проектирование.

Весьма важно исследование элементов проектировки и убранства в ранневизантийской архитектуре. Литургическая планировка должна рассматриваться как динамический элемент в формировании ранневизантийского стиля. Хотя мы не можем прочитать в работах Антемия** и его современников о том, что в эстетике «форма

определяется функцией», тем не менее, мы не можем обвинить их в дерзком викторианском игнорировании практического назначения зданий, которые они воздвигали. Литургическая планировка была одним из многочисленных компонентов ранневизантийского стиля: тут применялись и новые идеи использования пространства, и новые решения структурного развития, и новые способы художественного оформления. В совокупности это внесло позитивный вклад в формирование новой архитектуры. Таким образом, мы должны изучить характерные черты планировки константинопольской церкви V – VI веков, и найти отличия от церковной планировки других центров и эпох Средиземноморья. Будь то новая и творческая, архаическая, эклектическая, или заимствованная планировка – она может многое рассказать нам о характере архитектуры столицы в данную эпоху.

Выбор Константинополя, как объекта исследования продиктован тем, что столица в древнем мире имела исключительное положение; кроме того, в ней находится достаточное количество археологических данных, что позволяет сделать более или менее вероятные обобщения и целый ряд обоснованных гипотез относительно церковной планировки ранневизантийского периода. Кроме того, только в Константинополе сохранились литургические памятники ранневизантийской эпохи. Фактически, в доиконоборческую эпоху византийская литургия определялась именно литургией константинопольской. В других центрах литературные памятники или отсутствуют полностью, или относятся к невизантийской литургии. Что касается Греции, которую в основном и связывают с развитием ранневизантийской архитектуры, то она практически не сохранила литературных памятников, касающихся совершения богослужения. Более того, археологические памятники указывают на то, что греки совершали иной обряд. Литургическое единство между Грецией и Константинополем можно обнаружить только после девятого века.

Хронологические границы этого исследования определены доиконоборческой эпохой, хотя и используются постиконоборческие литературные источники, если в них указаны свидетельства относительно порядка совершения литургии ранней эпохи. Церкви этой эпохи внешне выглядят более или менее естественно, что ясно отличает их от церквей более позднего времени. Также и литургия от ранневизантийской эпохи до средневизантийской в некоторых отношениях претерпела серьезные изменения. Ранняя эпоха была более творческой и способной к дальнейшему развитию. Ее эволюция оказала существенное влияние на последующую церковную архитектуру Византии.

Говоря о самом богослужении, исследование должно ограничиться центральным литургическим действием, то есть совершением Евхаристии. Это священнодействие, несомненно, оказывает большее влияние на планировку церкви, чем все остальные. Более того, что касается других священнодействий (совершения Крещения, молебна, помазания на царство и т. д.) мы имеем слишком скудные данные.

Для изучения архитектуры и литургики мы должны придерживаться двух простых, но совершенно необходимых основополагающих правил. Первое правило состоит в том, что археологические и литургические памятники должны иметь общее географическое происхождение: мы должны учитывать однородность локальных литургических обрядов. Например, нельзя исследовать ранние церкви Константинополя в контексте литургических документов Египта или Сирии; при этом надо использовать только константинопольские документы. Во-вторых, памятники должны быть более или менее современны друг другу. Церковный ритуал, также как и любой продукт человеческой культуры, постоянно эволюционирует, и более поздние формы не всегда сохраняют формы первоначального обряда. И в этом отношении недопустимо исследовать ранние церкви Константинополя в контексте средневековых литературных памятников, разве только не будет совершенно очевидно, что более поздние документы не изменили формы первоначальной литургии. Эти основополагающие правила исторического метода исследования не нужно развивать до абсурда, но архитектурные и литургические историки слишком часто с легкостью игнорируют то или иное правило, или даже оба сразу. Например, в своих исследованиях Гейтц (Heitz), рассматривает каролингские церкви Галлии на основе описаний иерусалимской литургии пятого века Эгерии*

 

*Вероятно, Метьюс говорит об Эгерии (женщине-паломнице) не V-го, а IV-го века: Эгерия*, * Этерия, лат. Egeria, Aetheria, также упоминалась как Сильвия; IV век) — паломница, по происхождению, возможно галльская или галлекская монахиня или зажиточная женщина, которая совершила паломничество в Святую Землю, вероятней всего, в 381—384 годах. Она оставила отчет о своем путешествии в длинном письме к своим домашним — «Itinerarium Egeriae», которое фрагментарно сохранилось в составе позднего кодекса XI века. Это произведение, судя по всему, древнейший сохранившийся прозаический текст, написанный женщиной. (Википедия (ru.wikipedia.org/.).

 

В отличии от множества исследований, опубликованных по раннехристианской и византийской архитектуре, а также такого же множества научных монографий и статей по литургике ранней Церкви, появлялись лишь немногие междисциплинарные работы, перекидывающие мост между этими двумя областями. Исследование в этом направлении Лисенберга (Liesenberg) является одновременно и слишком амбициозным, и необдуманным, именно в его попытке охватить все Средиземноморье, да еще касательно той эпохи, о которой мы можем получить лишь отрывочную информацию по доступным нам археологическим источникам и литургическим текстам (3).

С другой стороны, Боуйер (Bouyer), в своем последнем исследовании имел в распоряжении огромное количество археологического и литургического материала, но при этом слишком обобщил его, и предоставил работу в популярном виде. Пытаясь проследить историю развития церковного зодчества от его зарождения в синагоге до сирийской, римской и константинопольской архитектуры он едва затрагивает только внешнюю сторону вопроса, что приводит его к совершенно нелепым заключениям (4).

Исследования отдельных регионов и их отдельных особенностей проектирования ранних церквей было куда более успешным. Начиная с работы Шнейдера, положившей начало этим исследованиям, огромное внимание было уделено Сирии и особенностям устройства алтаря в храме, найденном в тех местах (5). Лассус (Lassus) и Бэндманн (Bandmann) исследовали пастофории и примыкающие часовни, которые часто встречаются в сирийских церквах. В то же время, Сотерио (Soteriou) и Орландо (Orlandos) произвели аналогичные исследования в отношении ранних греческих храмов. Были проведены исследования различных видов трансепта и их различных функций, а также попытка описать устройство ранних алтарей Рима и их литургическое использование (7). Но до сих пор в отношении Константинополя всесторонний подход не применялся. Даже отдельные вопросы не рассматривались достаточно подробно (8). Уже стало традицией в исследованиях, касающихся Святой Софии, посвятить главу о литургии в этой Великой Церкви, но авторы редко заходят далее описания Константина Багрянородного об императорской части литургии десятого века. Как литургистами, так и историками архитектуры более ранний период затрагивается или поверхностно, или эпизодически.

Не случайно отсутствие какого-либо комплексного исследования в области литургической планировки в раннем Константинополе. Для ранних поколений любое всестороннее исследование этого вопроса должно было основываться на таких малочисленных памятниках, что в результате это приводило к одним предположениям. В этой связи исследовались только три церкви, кроме Святой Софии: Студийский храм св. Иоанна, свв. мчч. Сергия и Вакха и св. Ирины. Но слишком большое типовое различие этих строений, запутывало всякий сравнительный анализ. Однако, шаг за шагом, археологи умножили число раскопок. В бывшем городском пригороде Хебдомон (9) в 1923г. французской группой была раскопана уникальная восьмиугольная церковь эпохи Юстиниана. В 1937г. была обнаружена базилика V века во внутреннем дворе музея Топкапи Сарай. Раскопки были произведены директором этого музея.

Новостройки в бизнес-районе старого города открыли еще три церкви, имеющих отношение к изучаемой нами эпохе. В 1939г. работы по постройке Министерства Юстиции помогли обнаружить церковь св. Евфимии, раскопки которой были поручены Немецкому Археологическому Институту. В 1950г. строительные работы новых зданий Стамбульского Университета открыли в районе Бейязит базилику VI века, а также еще две церкви позднейшей эпохи. Их раскопки проводились Археологическим Музеем. В 1960г. земляные роботы по прокладки тоннеля перед новым Сити Холлом в районе Сарачан натолкнулись на руины церкви св. Полиевкта. Археологические раскопки проводились Дамбартон Оукс (Dumbarton Oaks) и Археологическим Музеем до лета 1969г. Между тем, раскопки Шнейдера во внутреннем дворе Святой Софии и исследование сосудохранильницы Диримтекином (Dirimtekin) позволили нам взглянуть на фрагменты доюстиниановской Святой Софии. В конечном итоге, в 1964 и 1965гг. Немецкий Археологический Институт и Археологический Музей спонсировали исследования руин Хаклкопратийской базилики, которые давно были идентифицированы, но не исследованы. К этому можно еще добавить остатки стен церкви свв. апп. Петра и Павла в церкви свв. Сергия и Вакха, которые тоже были идентифицированы, но не исследованы в достаточной мере. Таким образом, за последние несколько десятилетий памятников появилось почти втрое больше.

Несомненно, многие замечательные храмы из всех двенадцати памятников, рассматриваемых здесь, не сохранились, и это особенно прискорбно, что весь четвертый век и первая половина пятого века представлены только несколькими фрагментами старой Святой Софии. Тем не менее, мы располагаем довольно значительным количеством памятников, составляющих общую картину ранневизантийского церковного зодчества в Константинополе. Вероятно, что общее число церквей в ранние годы в столице не было особенно большим: Notitia Dignitatum 430 года* насчитывает только 14 церквей. К ним Жанин (Janin) смог добавить еще пять, которые несомненно существовали в это время (10). Вторая половина пятого века свидетельствует о том, что церковное зодчество развивалось намного быстрее. В исторических

*Notitia Dignitatum (сокращенно ND, русск. Список должностей) — документ эпохи Поздней Римской империи (конец IV или начало V веков), содержащий список должностей. В документе приведено несколько тысяч должностей Западной и Восточной Римских империй, начиная от дворцовых и заканчивая провинциальными. (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).

 

источниках мы находим упоминание о целом ряде базилик, имеющих важное значение, которые представлены здесь Студийской базиликой, Халкопратийским храмом, и одной базиликой, которая не упоминается историками – в Топкапи Сарай.

Огромная строительная кампания эпохи Юстиниана представлена немного лучше. Он построил и реконструировал в Константинополе и его окрестностях тридцать три церкви (11), и к этому числу можно добавить еще четыре (или пять, включая церковь свв. апп. Петра и Павла). Среди них: церкви Святой Софий и св. Ирины – два самых больших и самых значительных зданий его эпохи.

Таким образом, памятники, которые мы здесь рассматриваем, представлены достаточным числом наиболее значимых строений, возведенных в столице в ранневизантийскую эпоху, что намного лучше, если бы мы имели доступ только к одному случайно сохранившемуся строению. В это число входят кафедральный собор патриарха, а также главный храм Богородицы (Халкопратийская базилика), и два наиболее значимых храма св. Иоанна Крестителя (Хебдомон и Студийский (Hebdomon и Studios)). Наш выбор лежит среди широкого круга различных типов строений (базилика, купольная базилика, купольный восьмигранник, купольный шестигранник), и включает строения, построенные на деньги императора, личные пожертвования, а также построенные монахами.

Три памятника ранневизантийской эпохи здесь не рассматриваются, так как они не относятся к исследованию совершения Святой Евхаристии. Один из них – фундамент мартириума свв. Карпа и Папилы (12), другой – шестигранник в районе Манган (Manganes), предварительно идентифицированный как Источник Одигитрии (13), и третий – баптистерий Святой Софии. Нет никаких указаний на то, что эти строения использовались для совершения Святой Евхаристии.

Другие церковные сооружения отличаются планировкой определенно литургического характера. Общие черты прослеживаются от одного памятника к другому, появляется образец, что позволяет нам сделать хотя бы предварительные выводы. Храмы формируют между собой более связанные группы, чем это принято считать: церковная планировка Константинополя приобретает более отчетливые черты, отделяющие ее от других областных и провинциальных центров, и эти черты оказались несколько иными, чем мы первоначально предполагали. Литургия тоже принимает завершенные формы, отличные от тех, которые представляли себе литургисты; находясь под очарованием текстов, они рассматривали свой предмет не более как систему молитвенных формул. Между тем, литургия чрезвычайно символична во всех своих проявлениях, она несет благовестие в жестах, движениях, внешней обстановке, не менее чем в словах. И не будет голословным утверждение, что действие и его влияние на участников священнодействия, также нуждается в исследовании.

 

Примечания:

'Andre Grabar, Martyrium: Recherches sur le cultc des reliques et Part chretien antique (Paris, 1943-46).

²Carol Heitz, Recherches sur les rapports entre architecture et liturgie a I'epoque carolingienne (Paris, 1963).

³Kurt Liesenberg, Der Einfluss der Liturgie auf die fruhchristliche Basilika (Neustadt a.d. Haardt, 1928).

"•Louis Bouyer, Architecture et liturgie (Paris, 1967). This little book is an expanded version of a chapter in Bouyer's earlier Rite and Man: Natural Sacredness and Christian Liturgy, trans. M. J. Costelloe (Notre Dame, Ind., 1963). For a critical review of the latter see T. Mathews, "Bouyer on Sacred Space: A Re-appraisal," Downside Review 82 (April, 1964), 111-23.

⁵A. M. Schneider, "Liturgie und Kirchenbau in Syrien," Nachrichten der Akademie der Wissen-schaften in Gottingen, Phil.-hist. klassen 3 (January, 1947), 1-68. For further bibliography and an up-to-date reevaluation of the entire problem see Robert Taft, "Some Notes on the Bema in the East and West Syrian Traditions," OCR 34 (1968), 326-59.

'Jean Lassus, Sanctuaires Chretiens de Syrie (Paris, 1947), pp. 194 ff; idem, "La liturgie dans les basiliques syriennes," Studi bizantini e neoellenici 8 (1953), 418-28. Gunter Bandmann, "Uber Pasto-phorien und verwandte Nebenraume im mittelal-terlichen Kirchenbau," KunstgeschichtUche Studien fur Hans Kauffmann (Berlin, 1956), pp. 19-56; G. A. Soteriou, "He prothesis kai to diakonikon," Theologia 18 (1940), 76-100; Anastasios K. Orlandos, "He apo tou narthekos pros to hieron metakinesis tou diakonikou," Deltion, 1966, pp. 353-72. Gor-dana Babic's study, Les chapelles annexes des eglises byzantines: Fonction liturgique et programmes

ieonographiques (Paris, 1969), appeared too late to discuss in the present publication.

⁷R. Krautheimer, "S. Pietro in Vincoli and the Tripartite Transept in the Early Christian Basilica," Proceedings of the American Philosophical Society 84 (1941), 353-429; idem, "II transetto nella basilica paleocristiana," Actes du V^е congres international d'archeologie chretienne (Aix-en-Provence, 1954), pp. 283-90; T. Mathews, "An Early Roman Chancel Arrangement and its Liturgical Uses," RAC 38 (1962), 73-95.

⁸Bibliography will be cited in connection with the description of the. liturgy.

«Bibliography will be cited in connection with the treatment of the individual monuments.

ⁱ⁰Notitia dignitatum, accedunt notitia urbis Constantinopolitanae et Laterculi provinciarum, ed. O. Speeck (Berlin, 1876), pp. 229-43; R. Janin, La geographic ecclesiastique de Vempire byzantin: Constantinople, Les eglises et les monasteres, 2nd ed. (Paris, 1969), p. xii.

"By actual count of the churches named by Procopius, who claims that his account of Justinian's church-building activities in and around the capital is complete. Buildings, trans. H. B. Dewing and Glanville Downey, Loeb Classical Library (London, 1959), I, 9, 17; 1,10, 1; II, 1,1; pp. 78-79,80-81,96-97.

¹²A. M. Schneider, Byzanz: Vorarbeiten zur Topographie und Archaologie der Stadt, Istanbuler Forschungen, 8 (Berlin, 1936), pp. 1-4.

¹³R. Demangel, Le quartier des Manganes (Paris, 1939); Charles Diehl, "Les fouilles du corps d'occu­pation francais a Constantinople," Comptes rendues: Academie des inscriptions et belles lettres, 1923, pp. 241-48. Schneider does not accept this identi­fication. Byzanz, pp. 90-9].

 

Часть первая

 

ПАМЯТНИКИ

 

 

Ранние базилики

 

Археология Константинополя полностью или частично открыла планировки четырех церквей доюстиниановской эпохи. Хотя они редко рассматриваются вместе, но чрезвычайно родственны между собой, и представляют вполне однородную группу. Если их сравнить с другими базиликами Средиземноморья, то они в своей планировке окажутся намного короче и шире (ближе к форме квадрата отличия). Так как их внешний вид, в том числе Студийской базилики, не может быть точно восстановлен, мы остаемся в полном неведении относительно многих деталей конструкции. Например, неизвестно, находились ли верхние окна, освещающие хоры в базиликах над уровнем крыши галереи; также неясно, применялся ли в колоннаде нефа Студийской базилики антаблемент*, характерный для других базилик. Тем не менее, если отложить в сторону проблему самой конструкции, то о планировки базилик можно говорить с определенной точностью, и даже учитывая некоторые детали.

 

*АНТАБЛЕМЕНТ — (французское entablement), верхняя часть сооружения, обычно лежащая на колоннах, составной элемент архитектурного ордера; членится на архитрав, фриз, карниз. ((Современная энциклопедия) dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/5422).

 

Поуровневый план трех базилик можно восстановить с помощью технических данных. Что касается четвертой базилики – древней Святой Софии, то недостающую информацию нам восполняют литературные источники. Что касается всех этих храмов, то уже открыты некоторые археологические данные об их оборудовании, достойные внимания. Хотя их число ограничено четырьмя базиликами Константинополя, это говорит лишь о том, что византийская архитектура в первой фазе своего развития переживала трудные времена.

 

 

Древняя Святая София

Эта церковь является наиболее значительной из ранних базилик и первым кафедральным храмом новой столицы. Она была впервые освящена патриархом Евдоксием во время правления Констанция 15 февраля 360 года, хотя, возможно, это произошло и несколько ранее, при его отце - в 326 году (1). Жанин (Janin) указывает, переводя отрывок из Сократа*, что, вероятно, впервые она была известна только как «Великая Церковь», и только позднее была названа «Святой Софией» в честь Христа Премудрости Божией (2). В течении всей истории этой церкви старое название продолжало существовать наряду с новым.

До сих пор большая часть древней Святой Софии находится вне поля зрения археологии. Раскопки атриума**показывают, что

*«Тогда же, по возведении Евдоксия на епископский престол столицы, освящена была великая церковь, известная под именем Софии, что случилось в десятое консульство Констанция и третье кесаря Юлиана, в пятнадцатый день месяца февраля.» (Сократ Схоластик. Церковная история, кн. II, гл.43).

**А́триум или а́трий (лат. atrium, от ater — «закопчённый», «чёрный», то есть помещение, почерневшее от копоти), каведиум — центральная часть древнеримского и древнеиталийского жилища (домуса), представлявшая собой внутренний световой двор, откуда имелись выходы во все остальные помещения. В современной архитектуре атриумом называется центральное, как правило многосветное, распределительное пространство общественного здания, инсолируемое через зенитный световой фонарь или проем в перекрытии.

фундамент древней церкви не был разрушен, а просто накрыт сверху, во время строительной кампании Юстиниана 532 – 537 гг., и, возможно, сегодня под современным зданием оно находится в более или менее неповрежденном виде. Тем не менее, за исключением фрагментов, найденных в атриуме и диаконнике, очертания этого фундамента остаются неизвестны. При этом недостаток археологической информации может быть восполнен целым рядом фактов из исторических источников, что в конечном итоге может воссоздать общую картину планировки. Недостаток имеющейся в распоряжении информации требует осторожного обращения с ней. Но важность Святой Софии как основной церкви города, дает вес всякой информации, связанной с ней.

Очевидно, что церковь, построенная Констанцием, была базиликой с деревянной крышей. Историки говорят о ней, как «имеющей форму цирка» (δρομική) (3), или, просто, «продолговатая» (έπίμηκες) (4). Кяхлер (Kähler) принял этот термин в буквальном его смысле, как относящийся к базилике подковообразной планировки, у которой боковые нефы как бы охватывают восточный конец церкви полукруглой галереей, как, например, в церкви св. Себастьяна и старом здании церкви св. Агнессы в Риме (5). Но здесь он не учел явный погребальный характер этих галерейных римских базилик, которые возведены за пределами города, и, несомненно, имели назначение мартирия, а не помещения для совершения таинства Святой Евхаристии (6). Что касается кафедрального храма Константинополя, то он был возведен в сердце города, и, таким образом, не мог иметь подобное назначение, а значит, маловероятно, и подобную форму. Более того, термин δρομική обычно используется Псевдо – Кодином (Pseudo – Codinus) для обозначения базилики вообще, как таковой (7).

Таким образом, из литературных источников практически невозможно воссоздать план древней Святой Софии, за исключением того факта, что по бокам ее центрального нефа располагались два, а возможно, и четыре, боковые нефы. Традиция ставить деревянный куп