Отмеченные в хрониках имена шести королей, отправленных Нимерией на Стену

ЙОРИК ЦАРСТВЕННОКРОВНЫЙ ИЗ ДОМА АЙРОНВУДОВ, богатейший и могущественнейший из дорнийских королей, низложенных Мартеллами.

ВОРИАН ИЗ ДОМА ДЕЙНОВ, Меч Заката, прославлен как величайший из всех рыцарей Дорна.

ГАРРИСОН ИЗ ДОМА ФАУЛЕРОВ, Слепой король. Несмотря на преклонный возраст и слепоту, он по-прежнему внушал опасения благодаря своему коварству.

ЛЮЦИФЕР ИЗ ДОМА ДРАЙЛЕНДОВ, Последний из своего рода, король Серноводной реки, лорд Адовых Врат.

БЕНЕДИКТ ИЗ ДОМА БЛЭКМОНТОВ, поклонявшийся темному богу и, по слухам, владевший способностью превращаться в стервятника невероятной величины.

АЛЬБИН ИЗ ДОМА МАНВУДИ, опасный безумец, господствовавший в Красных горах.

 

Повергнув всех, кто мог быть угрозой их владычеству, Мартеллы управляли Дорном семь сотен лет^[95]. При них возникли Тенистый и Дощатый города, а в Солнечном Копье взметнулись в небеса величественные башни.

СТРАННЫЕ ОБЫЧАИ ЮГА

Дорнийцы считают себя отдельным народом по отношению к прочим вестеросцам (к тому же тысячу лет назад они соединились еще и с ройнарами), а потому очень гордятся своей богатой событиями историей и блюдут собственные обычаи.

Меньше всего подверглись ройнарскому влиянию каменные дорнийцы, они весьма схожи с народом, живущим севернее Красных гор. Однако же это вовсе не сделало их близкими союзниками лордов Простора или марок. Наоборот, горные лорды тысячелетиями вели войны со Штормовыми землями и Простором (как и друг с другом), а их жестокое прошлое сравнивают с историей кланов Лунных гор. Когда в балладах поется о жарких схватках с суровыми дорнийцами на землях марок, речь идет, скорее всего, о лордах Черногорья и Королевской Гробницы, Виля и Поднебесья… И, разумеется, Айронвуда. Хранители Каменного пути продолжают быть самыми могущественными и кичливыми вассалами дома Мартеллов, а их отношения с сюзереном в лучшем случае можно назвать непростыми.

До прихода Нимерии Айронвуды были гораздо влиятельнее Мартеллов того времени. Они правили половиной страны, будучи сильнейшим домом всего Дорна, о чем и сейчас никому не позволяют забыть. В столетия, последовавшие за возвышением Мартеллов, Айронвуды выказывали склонность к мятежу и несколько раз поднимали восстания. И даже после того, как принц Марон объединил Дорн с Железным троном, привычка эта осталась – не менее чем в трех из пяти восстаний Блэкфайров лорды Айронвуда поддерживали притязания черного дракона.

 

Больше от ройнаров в песчаных дорнийцах, привычных к суровой жизни в пустынях. Хотя реки Дорна в сравнении с Мандером и Трезубцем скудны, воды в них вполне хватает для орошения полей и поддержания жизни в деревеньках и городках. Но вне речных долин люди живут совершенно иначе: кочуют от одного оазиса к другому, опираясь на знания о расположении колодцев; детей же растят вместе с козами и лошадьми. Песчаные дорнийцы – главные заводчики коней знаменитой пустынной породы, считающихся самыми красивыми в Семи Королевствах. Тонкокостные, эти кони не способны выдержать вес рыцаря в полном облачении, зато быстры и неутомимы, и нуждаются всего в паре глотков воды, чтобы скакать день и ночь. Дорнийцы любят пустынных скакунов почти так же, как родных детей – король Дейрон в «Завоевании Дорна» отметил, что рыцарь Крапчатого Леса устроил стойла для лошадей в залах своего замка.

Соленые дорнийцы, потомки ройнаров, за века утратили речь предков, хотя она по-прежнему влияет на произношение ими слов общего языка. Они растягивают одни звуки, проглатывают другие и ставят ударения в самых неожиданных местах. Некоторые называют дорнийский говор очаровательным, прочие же (в основном, предвзятые марочники) считают неразборчивым. Но, что гораздо важнее, ройнары принесли с собой собственные законы и обычаи, которые Мартеллы позже распространили по всей стране. Так, в Дорне, единственном из Семи Королевств, родителю наследует не старший сын, а старший ребенок, независимо от его пола. Потому-то прекрасные леди и принцессы становились героинями песен и сказаний ничуть не реже великих рыцарей и принцев.

 

146. Леди из дома Мартеллов в дорнийской пустыне (худ. Томаш Ендрушек).

 

Помимо того, дорнийцев отличают и другие традиции. Они не слишком озабочены тем, в законном ли супружестве появился на свет ребенок или нет, в особенности, если дитя породила любовная связь. Многие лорды (и даже некоторые леди) заводят себе возлюбленных, чтобы предаваться любви и страсти – отнюдь не для продолжения рода и заключения союзов. Когда дело касается плотского влечения, то мужчина может лечь с мужчиной, а женщина с женщиной, и это также не вызывает нареканий. Септоны часто пытались наставить дорнийцев на путь истинный, но мало в том преуспели. Даже одежды дорнийцев не похожи на вестеросские – из-за климата там предпочитают носить свободные многослойные халаты. Местная же еда щедро приправлена специями и обжигает рот смесью драконьего перца с каплями змеиного яда.

 

Любопытный пример отличия (благодаря ройнарскому влиянию) дорнийских законов и воззрений, можно увидеть, как ни странно, в последние дни Танца Драконов. В хронике архимейстера Гильдейна есть следующая запись относительно короткого царствования Геймона Белокурого:

«Один за другим шли указы из Дома Поцелуев, где восседал малолетний король, и каждый последующий был возмутительнее предыдущего. Геймон повелел, что в делах наследования отпрыски обоего пола впредь будут равны, что в голодную годину сирым и нищим должно подавать пиво и хлеб, что воины, утратившие конечность, должны получать кров и пропитание у всякого лорда, за которого им довелось сражаться. Геймон предписал, чтобы мужья, поднявшие руку на жен, в свою очередь также были биты, без оглядки на то, какими деяниями заслужили их жены подобную кару. Если Грибок не ошибается, сии эдикты, почти вне всяких сомнений, стали детищем дорнийской блудницы, именуемой Сильвенной Сэнд, которая, по слухам, была возлюбленной Эсси, матушки короля».

 

Особняком от прочих дорнийцев (как соленых, так и песчаных, и каменных) стоят сироты Зеленокровной – те самые, что рыдали, когда Нимерия сжигала ройнарские корабли. Изготовив из их остовов плоскодонки, они принялись бороздить речные воды, мечтая о дне, когда смогут вернуться к Матери-Ройне. Чистокровные ройнары, они по-прежнему общаются между собой на родном языке, хотя, судя по всему, держат это в тайне – после того, как три преемника принца Морса II, внука Нимерии, пытались наложить запрет на ройнарскую речь.

Тех преемников прозвали также Красными принцами (хотя двое из них были женского пола), а их правление отмечено войнами как в самом Дорне, так и за его пределами. При них было положено начало Дощатому городу – связанные вместе паромы и плоскодонки служили местом для торговли. Для защиты разросшегося с течением лет города принцы повелели неподалеку воздвигнуть крепость, поскольку все больше кораблей из Вольных городов находили здешнюю гавань вполне удобной.

ДОРН ПРОТИВ ДРАКОНОВ

Из всех угроз, с которыми дорнийцам доводилось сталкиваться, ни одна не смотрелась столь опасной, как та, что исходила от Эйгона Завоевателя и его сестер. Велика была отвага, выказанная дорнийцами в сражениях, велика была и их скорбь от понесенных утрат, ибо цена свободы оказалась весьма высока. Тем не менее, Дорн стал единственным королевством из всех семи, отстоявшим независимость от дома Таргариенов. Раз за разом отражались попытки Эйгона, его сестер и их преемников силой заставить дорнийцев преклонить колено пред Железным троном.

Дорнийцы не давали Таргариенам больших сражений и не стремились защищать от драконов свои замки, поскольку Мерия Мартелл, принцесса Дорна времен Завоевания, узнав о Последнем Шторме, Пламенном Поле и судьбе Харренхолла, сделала верные выводы. И после того, как Эйгон в 4 году от З.Э. обратил взор на полдень, жители края, едва завидев в небе драконов, стали попросту исчезать.

Первый натиск на Дорн возглавила королева Рейнис, на пути к Солнечному Копью стремительно захватывая местные замки. Она спалила Дощатый город огнем своей Мераксес, в то время как Эйгон и лорд Тирелл в Принцевом ущелье вели бои с горными лордами. Защитники Дорна изводили войска Таргариенов непрекращающимися набегами, то и дело устраивали засады, а при виде драконов мгновенно исчезали в скалах. При наступлении на Пекло многие воины Тиреллов погибли от зноя и жажды, а те, кто выжил и добрался до замка Уллеров, нашли его пустым – хозяева скрылись.

Эйгон преуспел больше, но также почти не встретил сопротивления, разве что недолго осаждал Айронвуд, где ему противостояла горстка женщин, детей и стариков. Даже Поднебесье, родовое гнездо Фаулеров, оказалось покинутым. У Призрачного Холма – замка дома Толандов, стоящего на белой вершине меловой горы с видом на Дорнийское море – Эйгон все-таки увидел реющий над стенами крепости стяг с призраком. Тогда же он получил весть, что на бой с Таргариеном из замка отправляется поединщик. Этого бойца Эйгон сразил Черным Пламенем, но после узнал, что погибший был полоумным шутом лорда Толанда, чей господин бежал из своего владения вместе с домочадцами. Впоследствии Толанды приняли новый герб с драконом, кусающим собственный хвост, зеленым на золотом поле – в память об одеянии отважного шута.

А наступление Ориса Баратеона, который поднимался по Костяному пути, обернулось подлинным бедствием. Хитроумные дорнийцы осыпали с высоты его войско градом камней, стрел и копий, вырезали людей по ночам и, в конце концов, перекрыли Костяной путь с обеих сторон. Лорд Виль захватил Ориса, а с ним и многих его знаменосцев и рыцарей. Несколько лет они провели в плену, прежде чем в 7 году от З.Э. наконец-то смогли освободиться за выкуп, равный их весу в золоте. Но, даже получив свободу, все пленники вернулись домой, лишившись правой руки – так они больше никогда не смогли бы поднять оружие против Дорна.

За исключением нападений на Костяном пути, дорнийские лорды продолжали сдавать врагу свои замки, отказываясь как оборонять их, так и преклонять колено. И когда Таргариены, наконец, достигли Солнечного Копья – принцесса Мерия (которую недруги в насмешку прозвали Желтой Дорнийской Жабой, а местные и по сей день почитают как героиню) подобным же образом исчезла в песках. Тогда королева Рейнис и король Эйгон, собрав оставшихся придворных и сановников, объявили о победе над Дорном и о переходе края под власть Железного трона. Оставив лорда Росби править в Солнечном Копье, а лорда Тирелла с войском – для подавления возможных мятежей, Таргариены на драконах вернулись в Королевскую Гавань. Не успели они ступить на землю столицы, как Дорн восстал, причем с потрясающей быстротой. Гарнизоны были преданы мечу, а возглавлявших их рыцарей запытали до смерти. Дорнийские лорды тогда выдумали новую забаву: делать ставки на то, кто из рыцарей проживет дольше остальных, если понемногу отрезать от них кусок за куском.