Тенденции преступности в Российской Федерации

После мировых войн и возможных глобальных катастроф транснациональная и национальная преступность становится главной угрозой современности. Организованное противодействие ей в последнее время в связи с интенсивностью терроризма как одной из форм особо тяжкой преступности даже названо "третьей мировой войной". Преступность в традиционном понимании продолжает, как и прежде, расти быстрее, чем численность населения, мгновенно заполняя неконтролируемые или слабо контролируемые правом ниши. По данным обзоров ООН, преступность в мире в среднем прирастает до 5% в год при приросте населения в 1-1.2%. Увеличиваются ее общественная опасность и причиняемый ею вред. Качественные изменения преступного поведения дрейфуют в сторону большей изощренности. Преступность все больше организуется, вооружается, коррумпируется, глобализируется и интеллектуализируется, оперативно используя все достижения науки и техники для реализации своих целей. Перечисленные особенности криминальной деятельности современности в полной мере характерны для российской преступности.

Более века назад высказывались предположения о якобы закономерном снижении уровня преступности в процессе социального, экономического, политического и культурного развития человеческого общества. Но оптимистические прогнозы о ее сокращении и отмирании в процессе развития социума не оправдываются ни в развитых, ни в развивающихся, ни в капиталистических, ни в социалистических странах, хотя уровень учтенной преступности в различных государствах и регионах мира может различаться на порядок и больше, а динамика преступности в некоторых странах и в некоторые годы может быть позитивной. Причин к этому много, в том числе и социальных. Но надежных данных о серьезном сокращении преступности в связи с социально-экономическим прогрессом той или иной страны нет. Нередко это связано с различиями в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, с качеством деятельности системы уголовной юстиции, с уровнем латентной преступности. В связи с последним фактором между официально регистрируемой преступностью и ее реальным уровнем в разных странах имеются существенные расхождения, укладывающиеся в соотношения 1:2-1:5. С развитием общества социальные, экономические, политические и психологические противоречия криминогенного характера не уменьшаются, а даже возрастают. Самый высокий реальный и особенно учитываемый общий уровень преступности, как ни парадоксально звучит, наличествует в самых богатых экономически, социально и политически развитых странах.

Тенденции преступности. Общемировые тенденции и закономерности преступности в относительно полной мере свойственны преступности и в нашей стране. Даже в советское время, где тотальный контроль удерживал более низкий уровень уголовной преступности, чем в западно-европейских странах, ее тенденции были схожими с мировыми. Например, в 50-е годы учтенная преступность в Швеции была почти на порядок выше, чем регистрируемая преступность в СССР. Но к 90-м годам преступность и в Швеции, и в СССР увеличилась в 5.6 раза, т.е. темпы прироста были фактически схожими, хотя уровни преступности существенно различались. В процессе ущербной перестройки и криминального реформирования России при переходе к капиталистической системе в характеристике российской преступности появился ряд характерных особенностей и тенденций.

Первая. В стране идет социально-психологический процесс интенсивного привыкания населения к растущей преступности, в том числе и к ее относительно новым формам: организованной, террористической и коррупционной. Два десятки лет тому назад череда организованного кровавого терроризма, массовых захватов заложников, работорговли, непрекращающихся публичных заказных убийств, многомиллионных мошенничеств и открытая беспрецедентная и циничная коррумпированность высших государственных должностных лиц глубоко шокировали бы россиян. Ныне они видят это почти ежедневно и принимают как данность. Преступность возмущает их только тогда, когда они оказываются среди потерпевших. Осознание обыденности криминала порождает безысходность и понимание бесполезности борьбы с ним. А значительное число людей воспринимают криминальный путь решения жизненных проблем почти нормальным. Иначе, убеждены они, не выжить.

Вторая. В виртуальном кинотелемире непрерывно идущих криминальные картин показывается то же, что и существует в реальной преступной действительности, и они вызывают массовый интеpec. Популярность бандитских боевиков стоит на одном из первых мест. Американский писатель Д. Стейнбек в "Путешествии с Чарли в поисках Америки" пишет, что мы любим добродетель, но нас больше интересует не честный бухгалтер, верная жена или серьезный ученый, а бродяга, шарлатан, растратчик, преступник, бандит и т.д. Аудитория такого интереса огромна. Спрос рождает предложения, которые ничем не ограничены. Некоторые пределы стали робко вырабатываться лишь в последнее время. Но криминальная "зараза" уже укоренилась в сознании и даже в подсознании нынешних поколений, которую одними увещеваниями не остановить. И привыкание, и интерес к криминалу, особенно среди подростков и молодежи, - очень опасные и долгосрочные социально-психологические тенденции.

Третья. Доминирующая мотивация различных видов преступного поведения — утилитарна: корысть, различные формы личной выгоды, власть, месть, секс и т.д. Суть побуждений не изменилась с библейских времен, только упростилась и усилилась. Согласно предсказаниям французского историка Э. Ренана, сделанным более 100 лет тому назад, тенденция эпохи будет стремиться к тому, чтобы заместить во всем моральные двигатели материальными. Удельный вес корысти в преступном поведении достигает апогея - 80-90% и более. Процесс "окорыствования" общественных (экономических, социальных, политических, правовых) отношений интенсивно продолжается. "Доллары", "баксы", "зеленые", "мани" - самые распространенные слова среди молодежи. Корыстолюбие, дикость и примитивность человеческого поведения еще в большей мере, чем в прошлые века, становятся нормой нашего бытия и в нашу претендующую на цивилизованность эпоху. Надежды человечества на то, что прогресс, основанный на научно-техническом, демократическом, социальном и экономическом развитии, приведет к облагораживанию человеческой мотивации, практически не оправдываются, и не только в нашей стране.

Четвертая. За прошедшее столетие преступность в среднем увеличилась на порядок. Аналогичная тенденция была и в нашей стране. Ежегодно в мире регистрируется до 450-500 млн. преступлений на 6 млрд. населения. Это около 8 тыс. деяний на 100 тыс. населения. Реальная преступность - по меньшей мере, вдвое выше. В некоторых мегаполисах европейских стран уже ныне регистрируется до 16 и более тыс. преступлений на 100 тыс. населения. Латентная (незаявленная, неучтенная, неустановленная) преступность даже в самых организованных обществах соотносима с регистрируемой. В нашей стране она оценивается отношением 1: 5, т.е. на одно учтенное деяние 4-5 реально совершаемых преступлений остаются латентными, а следовательно, и безнаказанными.

Пятая. Наряду с фактическим ростом преступности идет непрерывный процесс криминализации (возведение в ранг преступления) все новых и новых видов общественно опасного поведения: За время действия предыдущих четырех уголовных кодексов в России было криминализировано более 300 новых видов и декриминализировано около 100. Предложения к расширению нового УК идут непрерывным потоком. Процесс этот естественен. Но когда тенденция криминализации в три-четыре раза превалирует над декриминализацией, то это требует серьезного криминологического осмысления. Ныне в сферу преступного зачислены все сколько-нибудь значимые угрозы для человека, общества и государства. В таких условиях государственным органам не под силу взять под контроль беспредельно расширяющуюся сферу преступного. В связи с этим ширится безнаказанность, которая является существенной причиной дальнейшего роста преступности. Порочный круг замыкается.

Шестая. Процесс интенсивной криминализации новых деяний, совершаемых простыми людьми, отрицательно коррелирует с не менее интенсивным торможением возведения в ранг преступлений общественно опасных деяний, совершаемых политической, экономической и правящей элиты. Например, "единичные случаи экстремистских действий "скинхедов" и других групп социально брошенной молодежи напугали власть имущих и побудили исполнительную и законодательную власть в спешном порядке принять слабо проработанный, а в ряде положений и порочный Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности" (от 25 июля 2002 г.), хотя прежнее законодательство позволяло относительно успешно контролировать экстремистские и хулиганские проявления. Тем не менее не вызывают сомнений оперативные действия властей упредить развитие экстремизма, для которого в стране есть серьезная социальная база. Но в то же время массовая интенсивно распространяющаяся коррупция, разрушающая все и всея, исчисляемая суммой, почти равной доходной части бюджета,[1] о которой около 20 лет трубят и у нас, и за рубежом, остается в значительной мере не криминализованной и безнаказанной. Многочисленные попытки принять закон о борьбе с беспрецедентной коррупцией вообще или в высших эшелонах власти терпят, полный провал. Наша экономическая, политическая и правящая элита легко перенимает права и свободы европейских стран, но как возвращение к тоталитаризму расценивает демократический' контроль над своей противоправной деятельностью. Этот фактор является особо криминогенным.

Седьмая. Интенсивное расширение сферы уголовно наказуемого поведения в принципе ошибочно расценивать как укрепление правопорядка. Сфера преступного должна быть ограничена наиболее опасными деяниями. Конкретный криминологический анализ показывает, что российская система уголовной юстиции плохо перерабатывает даже выборочно регистрируемую преступность. И если она сегодня не справляется с расследованием выборочно учтенных 2.5-3 млн. преступлений и около 1 млн. подсудимых, то эта система совсем рухнет под грудой около 12-15 млн. реально совершаемых преступлений (уголовных дел), более или менее охватывающих фактическую преступность. Российские правоохранительные органы вынужденно, но целенаправленно учитывают не более четвертой ~ пятой части реальной преступности, выявляют менее половины виновных, по зарегистрированным деяниям и доводят до суда не более одного из десяти фактических преступников. Нужны другие подходы, другие стратегии в борьбе с преступностью.

Восьмая. Кто же эти пойманные преступники? По данным МВД 2002 г., в числе 1.3 млн. выявленных правонарушителей находились: 53% -лица, не имеющие постоянного источника дохода, 24% — совершившие преступление в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, 24% - ранее судимые, 18% - женщины (идет процесс феминизации преступности), 11% - несовершеннолетние и только 3.6% - совершившие преступления в составе организованных групп или преступных сообществ. Таким образом, система уголовной юстиции в основном нацелена на бедные, низшие, слабо адаптированные, алкоголизированные, деградированные и маргинальные слои населения, совершающие традиционные уголовные деяния. Такая статистика при внедренной в сознание масс декларации "все равны перед законом и судом" почти всех удовлетворяет: власть, элиту, правоохранительные органы, суды, тюрьмы, криминологов (которые вроде бы открыли истину о бедности как основной причине преступности) и большинство населения, кроме той части, которая "попалась". Эта "выборочная" статистика дает возможность абсолютному большинству "латентных преступников", особенно из правящей, политической и экономической элиты, чувствовать себя порядочными людьми (хотя коррупционная и иная криминальная повязанность достигла предела), поскольку, как мы знаем, преступник - не тот, кто совершил злодеяние, а тот, кто попался. А ныне делается все, чтобы преступники из правящей, политической и экономической элиты попадались как можно меньше.

Поэтому к уголовной ответственности привлекаются в основном те, кто совершил примитивное и очевидное деяние; кто не смог замести свои следы; кто не способен квалифицированно самозащищаться; кто не прикрыт депутатской и иной должностной неприкосновенностью; у кого нет защиты наверху; кто плохо понимает презумпцию невиновности; у кого нет оснований блефовать, что его преследуют по политическим мотивам; у кого нет средств на известного адвоката; кто не может внести залог и выйти на свободу до суда для заметания следов; кто не может сфабриковать или добыть необходимый компромат на своих преследователей; кто не может просто откупиться от них и т.д. Такая практика серьезно подрывает конституционный принцип: все равны перед законом и судом, - и является особо криминогенным обстоятельством.

Девятая. Преступления совершают и богатые, и образованные, и высокопоставленные; правящая, политическая, экономическая элита; президенты, премьер-министры, министры и губернаторы. Коэффициент поражаемый реальной преступностью элитарных групп (как отношение преступников из этих групп к общему числу лиц данных групп) не ниже (или не намного ниже), чем самых неблагополучных слоев населения, другой вопрос: каждый слой общества совершает "свои" преступления. Высокопоставленному должностному лицу ничего не надо делать самому, ему надо лишь намекнуть о своих потребностях; государственному чиновнику нет нужды совершать грабежи, он многократно может обогатиться от продажи конфиденциальной информации и т.д. А ответственность наступает по-разному. Преступления нищеты, бедности и слабо адаптированных к жизни людей легко попадают в жернова системы уголовной юстиции, а преступность власти, богатства и интеллекта почти не значится в орбите деятельности правоохранительных органов, хотя именно в этой сфере причиняется колоссальный материальный, физический и моральный вред, рушится вера в демократию. проводимые экономические и политические реформы, подрывается доверие к власти и государству. Сложилась ситуация, давно описанная в литературе: если ты украл булку хлеба - пойдешь в тюрьму, а если железную дорогу - будешь сенатором. Свою выгоду преступники от власти и бизнеса умеют находить всюду: в революции и контрреволюции, в воине и мире, в экономических успехах и в банкротствах, в человеческих трагедиях к с гуманитарной помощи. Бубучи составной частью государства, они оказались проворнее, профессиональнее, умнее, богаче и защищенное его.