Объективность господства общественной собственности

Все достижения западной экономики, как и действительный прогресс прав человека на Западе, вопреки либеральным мифам, есть не заслуга частной собственности, а результат последовательного осознания и защиты ценностей общей и общественной собственности.

Так, сам рынок исторически возникает и развивается как непосредственно общее достояние, дающее гражданам - потребителям и производителям – универсальное пространство самореализации. Представление о рынке, как о сфере частной торговли, есть исторически ограниченное мнение, распространившееся лишь в эпоху либерализма.

Как объективное явление, рынок имеет двойственную природу. С одной стороны, рынок есть общее пространство реализации способностей и потребностей людей и их предприятий, и претендует быть собственностью, равно принадлежащей всем, то есть, - быть непосредственно коммунистической собственностью. С другой стороны, как общая собственность, рынок подобен природе, джунглям, - общей среде обитания людей, животных и растений.

Как общая среда, рынок есть лакомный объект захвата для частной собственности, стремящейся использовать его каналы в частных интересах, так что для общества всегда актуальна защита рынка, как общей собственности.

Главную опасность этому общему достоянию представляют частные монополии, стремящиеся узурпировать рынок и задавить пространство потребительской и предпринимательской свободы. В начале 20-го века общественность Запада защитила эту общую собственность (рынок) системой антитрестовских законов, чем уберегла Запад от узурпации общественного рынка монополиями.

Система антитрестовских законов есть пример общественной защиты рынка, как фактически коммунистической собственности, от наездов частной собственности.

Главным политико-экономическим дефектом рынка в эпоху либерализма стало его превращение в сферу товарно-денежной охоты на человека.

Современный рынок есть такое же место охоты на человека, каким в средние века был африканский берег, куда европейцы возили стеклянные бусы, на которые скупали золото и другие богатства местных племён. В наше время население всех стран поставлено в положение дикарей, которым со всех сторон навязывают современные «бусы», - от памперсов до пива. По всем каналам – по телевидению, радио, на уличных афишах, на сайтах Интернет – массированно продвигаются всевозможные «бусы». В рекламных роликах заразительно жуют, пьют, курят, употребляют таблетки, дезодоранты, чипсы и прочую дребедень. Всё ради навязывания одних товарно-денежных суррогатов («бус») в обмен на другие – более универсальные - денежные суррогаты: рубли, доллары, золото…

Нелепо говорить не только об «эквивалентности», но и о самом «обмене», - ибо, разве можно считать обменом навязчивое впаривание «бус»? Сплошь и рядом, это не обмен, а обман… Поток рекламы по всем средствам массовой информации навязывает человеку форму идиота, одержимого потреблением ради потребления, ослепляет производство ложными целями.

Утверждение, будто рынок есть сфера обмена товаров, есть кабинетная иллюзия, расходящаяся даже с реальностью «либерального» рынка. Тем более эта иллюзия расходится с реальностью традиционных рынков, куда люди ходили, как на общественный праздник, для демонстрации себя и своих способностей друг другу.

Рынок, вообще говоря, есть место ритуального соприкосновения и взаимодействия множества социально-производственных и потребительских культур. Человек всегда выступает на рынке как представитель культуры конкретных способностей и потребностей, знакомство с которыми пленяет и направляет инновационную активность изобретателей и предпринимателей.

Как сфера взаимодействия разнородных культур, рынок есть реторта их общественного синтеза и симбиоза – устойчивого взаимного дополнения, порождающего и развивающего общественные производства.

Рынок, в этом смысле, есть сложное меняльное дело Человека, в ходе которого человек анализирует, вычленяет и синтезирует новые сущности, заявляемые, как новые продукты, подлежащие производству. Человек, в результате, воспроизводится, как поликультурная сущность, как перекрёсток множества параллельных миров, воюющих – в эпоху господства частного товарного производства - за власть над ним.

В авангарде технического прогресса на Западе идут разработки национальных технических стандартов, взрывообразно расширяющих пространство реализации новой техники за счет стандартизации потребительских и производственных процессов.

По сути, национальные технические стандарты выступают конструктивами обобществления и массового усвоения индивидуальных технических изобретений, являются инструментами превращения рыночной экономики в непосредственно общественную, коммунистическую форму производства.

Последовательное наступление общей собственности на Западе идет в форме развития институтов регулирования и стандартизации специализированных рынков, - от высокотехнологичных, до сырьевых.

Яркими примерами служат рынки электроэнергии и газа в Европе и США.

Общественное регулирование этих рынков устроено так, что любой потребитель имеет возможность выбрать того производителя электроэнергии или газа, который наиболее устраивает его по качеству и цене, и, обратно, любому производителю дает возможность подключиться к распределительной системе и свободно конкурировать с другими производителями за выбор любого потребителя.

Благодаря подобному общественно-техническому устройству рынка, идет естественный отбор самых экономичных источников электроэнергии, экономика последовательно повышает эффективность, все более опережая «развивающуюся» страну Россию, которая запуталась в культе частной собственности.

Попытка внедрения подобного механизма в России вылилась в размножение нового типа монополий – на транспортно-распределительные сети. В собственности мелких монополий этого типа оказываются считанные метры силового провода – но именно те метры, через которые отдельный производитель или потребитель подключается к общей распределительной системе.

Надо ли объяснять, что вместо уравнивания прав потребителей и производителей, мы получаем новых привилегированных положенцев, которые буквально из куска провода извлекают бешеные деньги?

Надо ли объяснять, на этом примере, какая собственность эффективнее – частная (в России) или общественная (на Западе)? И кто будет, в конце концов, победителем в экономическом соревновании, - Россия, которой иногда благоприятствуют мировые цены на нефть, или Запад, чье общественное производство непрерывно изобретает и внедряет энергосберегающие технологии?

Следует особо подчеркнуть ложность широко культивируемого мифа о том, будто всеми важнейшими технологическими достижениями мир обязан западному либерализму и частной собственности.

Истинным является обратное утверждение: всем важнейшим технологическим достижениям последних десятилетий мир обязан мощному продвижению механизмов общественной собственности, ограничивающих частный произвол производителей и потребителей силой общественных стандартов.

Технологической отставание СССР, а затем России, от Запада, возникло именно из-за отставания процессов реального обобществления производства, в первую очередь – отставание с развитием общественно-рыночных форм производственных связей как форм институционализации непосредственно общественного (равно принадлежащего всем) производства.

Но не следует идеализировать и переоценивать достижения общественной собственности на Западе. Несмотря на ее прогрессирующее наступление, Запад хронически болен вирусом частной собственности, живет в симбиозе с этим вирусом, прецедентно защищая гражданские права в пространстве рабовладельческой парадигмы, унаследованной через римское право.

Армия юристов служит не правам людей, а выискиванию и использованию лазеек в законах для безнаказанного нарушения этих прав.

На каждом шагу защищается частный беспредел.

Чем крупнее вор, чем круче беспредельщик, тем мощнее его адвокатура.

Этим же вирусом запрограммировано главное противоречие сегодняшнего мирового капиталистического хозяйства – противоречие между общественной сутью денег и частной монополией на их эмиссию.

Именно это противоречие лежит в основе мирового финансового кризиса.