Этот рассказ, записанный мною со слов Романа, он редактировал и отчасти писал сам. Я сохранила его авторский стиль и особенности построения фраз.

Считаю путешествия одним из самых лучших способов познания себя и окружающего мира. Причем не туры на недельку – две, а именно погружение в другое пространство хотя бы на несколько месяцев. Много путешествуя по миру, в общей сложности я побывал более чем в 50 странах, в некоторых жил месяцами и даже годами. Но только к Гоа в течение многих лет я относился, как ко второму дому. Действительно, Дому, в котором я провел 12 или 13 полугодичных сезонов. А это целых 6 лет жизни! Хотя начиналось всё...

На Гоа первый раз я прилетел в конце 90-х. В англоязычном интернете прочел, что в Кандолиме собираются саньясины Ошо. Отправился туда, но ничего интересного не обнаружил. По истечении 8 дней меня одолели мысли: «Куда я попал? Какая-то помойка…». И я улетел в Пуну, в ашрам Ошо, где занимался различными практиками, медитациями. Общение с другими путешественниками, изучение путеводителей открывали множество вариантов продолжения знакомства с Индией. Единственное место, куда я точно не собирался, было Гоа. Но недаром говорится: хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах. Я бы тоже рассмеялся, если бы кто-то в тот момент сказал мне, что проживу там значительную часть своей жизни. На 40-й день в ашраме возникло ощущение, что все: мое время здесь закончилось, надо двигаться дальше. В холле гостиницы встретил ее владельца, идущего с чемоданом. Внутренний голос был требователен: «Следуй за ним!».

...И вновь я на Гоа... И снова разочарование... Сел в такси и поехал на самый Север. Там я нашел удивительное место в излучине моря и реки. Это было «правильное» для меня пространство. Абсолютно другое Гоа, которое в дальнейшем подарило мне возможность провести многие годы в волшебном белоснежном доме, выросшем прямо из песка в 50 метрах от океана. А на километры вокруг не было практически никого…

Именно в Индии я осознал, что ашрамы мне не нужны. Что пол моего храма – мягкий песочек, стены - отсутствуют, купол – яркое звездное небо… На Гоа удивительное небо, на нем почти никогда не бывает облаков. Всегда глубинно-синее днем, оно залито мощным золотым светом солнца. А ночью видны небывалые звезды. И они так низко, что, кажется, их можно потрогать… Любил часами лежать на балконе, любуясь звездами и слушая шум накатывающих на берег волн. Занимался практиками. Много экспериментировал. Иногда по полгода был на целибате (осознанное полное отсутствие физического секса). Речь идет не о подавлении, как пропагандируют в некоторых религиях и учениях, а о сублимации сексуальной энергии и её трансформации посредством практик в более тонкие и мощные внутренние состояния.

Все эти годы на Гоа я искал и находил собственные ответы на многие вопросы. Получая их именно от своего внутреннего Учителя. Меня не удовлетворяли готовые рецепты извне, которые навязывает социум или предлагают религии, «гуру», ашрамы, группы и движения. Большинство так называемых «духовных» людей живут и думают по предложенным им другими «истинам», законам, правилам и «откровениям». Правда в том, что многим проще принять на веру «авторитетные» мнения, чем искать свои собственные ответы. Да и привычнее. Система с детства обуславливает людей вести себя соответствующим образом: навязывает верования, заставляет подчиняться социальным правилам и следовать «духовным» канонам. Удивительно, но даже вроде бы уйдя от традиционного социального пути, очень многие «ищущие» на самом деле просто меняют одну «программу» на другую. Как в телевизоре – переключили с новостного канала на канал «Духовный рост». Вместо «карьера, семья, Родина» - «духовность», стремление к «просветлению», идея «жизни как школы». Их космология не уникальна. Они опять приняли на веру чужие концепции и модели жизни, примкнули к какому-либо течению, направлению. В котором зачастую умело манипулируют участниками, раздувая их эго увещеваниями в их уникальности и исключительности. А есть смысл выключить телевизор! Перестать смотреть чужие передачи и пользоваться готовыми «разжеванными» концепциями. Создать наконец уникальную программу собственной жизни.

«Жил-был Широкий Кругозор. Но родители все время говорили ему – спустись на землю, хватит витать в облаках! А в школе требовали учить только то, что написано в учебниках. Священники твердили, что нужно следовать определенным правилам и поклоняться Высшему. Гуру делились своими откровениями и наставляли его на путь истинный. «Духовные учителя» рассказывали ему об истинном устройстве Вселенной и объясняли его исключительность, как их последователя. А Кругозор все сужался и сужался. Пока не стал точкой... Точкой зрения..........»

Такого количества интересных людей самых разных национальностей, да еще и в такой концентрации, наверное, нельзя было встретить ни в одном месте на этой планете. Иногда мы собирались у костра на пляже и часами делились друг с другом интересными историями. Кто-то жил с туземцами Фиджи и проходил обряды местных шаманов. Другой, чилиец, как только ему исполнилось 18 лет, ушел из дома и много лет путешествовал по миру, пока не добрался до Гоа. А мой приятель, англичанин, отправился в пустыню к бедуинам и провел там с ними несколько лет, постигая что-то. Но это был его собственный опыт. Никто не говорит, что надо всем все бросить и идти к бедуинам. Ведь большинство не получит ничего, кроме теплового удара. Помню, во время моего выступления в Калининградском Государственном Университете мне с негодованием заявили: «Понятно, вы тут всех призываете бросить все и отправиться на Гоа!». На что я с улыбкой ответил: «Ни в коем случае! Оставайтесь здесь. Если все уедут, то кто же работать будет!». Кстати, по моему мнению, этимология слова «работа» - следующая: оно происходит от слова «раб». Свободный человек не работает, он может заниматься любимым делом или хотя бы тем, что ему интересно.

К сожалению, в последние 5-6 лет Гоа все больше превращалось в «Геленджик». Интересных личностей становилось все меньше и меньше. Их вытеснили туристы и просто люди, выбравшие это место не по внутреннему зову, а потому, что там можно перезимовать дешевле. Гоа, конечно, дало мне очень много, огромное спасибо ему! Но пару лет назад я решил, что пришло время оставить это пространство.

А предыстория такая. С 20-летнего возраста я начал работать менеджером в компании «Роллс-Ройс Москва». В 23 года стал её вице-президентом. Вначале руководство английской «материнской» компании «Rolls-Royce Motor Cars» было категорически против того, чтобы очень молодой по их меркам человек возглавлял такой бизнес. Но своей работой, а самое главное, установлением очень теплых отношений с ними, я сумел менее чем за год изменить их позицию.

Это был очень серьезный бизнес. Непростые, а откровенно говоря, опасные 90-е годы. Но и данному опыту я тоже благодарен. Мне в молодом возрасте была дана возможность достаточно быстро осознать те социальные аспекты, которые далеко не все понимают к 40-50 годам. Хотя, конечно, я «заплатил свою, высокую цену». Будучи по большому счёту еще мальчишкой, прилетая на международные конференции, которые проходили в самых шикарных отелях мира, я попадал в некую нереальную сказку. А затем возвращался в реальность России 90-х. Мафиозные разборки, обыски, допросы...

Удивительно, но, общаясь с «сильными мира сего» - олигархами, принцами, мафиози, в их глазах я не увидел счастья. Самодовольство, усталость, пресыщенность, страх, бесстрашие, высокомерие, жажда власти и страсть к обладанию - много разного - но не счастье. А для меня это всегда было самым главным. Тогда я впервые стал задумываться о том, что социальный успех, возможно, не является гарантией его обретения.

Затем мне пришлось несколько лет прожить в Америке. Там я встретил своих первых учителей – шаманов, которые стали, в определенном роде, моими вторыми родителями. Так состоялось мое знакомство с эзотерическим миром. По возвращении в Россию я стал посещать различные эзотерические мероприятия и психологические тренинги. Приезжая домой, я снимал золотой «ролекс», костюм от Версаче, переодевался в штаны за 5 долларов и отправлялся туда. Люди понятия не имели о моем социальном статусе, общались именно со мной, и мне это нравилось. Это был абсолютно другой мир, не имеющий ничего общего с «нормальной» жизнью вице-президента «Роллс-Ройс Москва». Так продолжалось энное количество лет, в течение которых я обучался в герметической эзотерической школе, прошел большое количество тренингов, получил второе высшее университетское образование по специальности «экспериментальная практическая психология».

И, как многие, кто начинает заниматься эзотерикой, в конце концов поехал в Индию. К тому же мне был симпатичен Ошо. Именно в его ашраме в Пуне я первый раз осознал, что ашрамы мне особо не нужны. В дальнейшем, когда уже сам начал вести семинары, всегда говорил: «Ни в коем случае не надо быть моими, и вообще, чьими бы то ни было последователями. Любое «последование» – это тупик. Важно найти свой собственный, уникальный путь. Нельзя стать вторым Буддой, Кришной, Ошо, Романом Комаровым. Можно стать только первым - самим собой. А я могу лишь создать пространство, в котором у вас есть возможность это осознать».

Одним из моих любимых занятий на Гоа было созерцание океана. Это своего рода медитация: энергия большой воды постоянно очищает и обновляет тебя, принося свежие идеи. Однажды я слушал музыку прибоя, и у меня возникло желание вести радиопрограмму. Прямо отсюда, с балкона гоанского дома. Мне говорили: ты сумасшедший, это невозможно – для этого абсолютно нет технических условий.

Но через полгода я уже вел свою программу! Буквально по пальмам мне в дом протянули специальный провод. Пришлось договориться с крупнейшей индийской государственной телекоммуникационной компанией BSNL, чтобы они провели кабель на несколько десятков километров из районного центра.

Но основная сложность была в том, чтобы договориться с российской радиостанцией. Абсолютно новый формат программы, никому не известный ведущий, который собирается выходить в прямой эфир не из студии, а с гоанского пляжа. Таких прецедентов в российском радиовещании еще не было. Приятель познакомил меня с Александром Книжником – руководителем «Балтик +», одной из ведущих радиостанций Калининграда (в этом городе я родился и некоторое время жил). Несмотря на категоричные заявления редактора и сотрудников, что нельзя это ставить в эфир, тут огромные риски и т.д, я смог его убедить. На всей станции меня поддержал только Евгений Лебедев, который затем помогал мне вести программы из Калининградской студии.

Александр поверил в меня, а в дальнейшем с удовольствием признавался, что на различных городских мероприятиях к нему подходили и хвалили, какая необычная, уникальная и полезная для людей программа идет на его радиостанции. О ней говорило буквально полгорода. Крутился ролик: «Впервые в истории российского радиовещания! Прямой эфир из рая на Земле! Психолог, путешественник, эзотерик, Человек Большого Пляжа – в авторской программе «Роман Комаров: просто о сложном».

Программы выходили в прямом эфире два раза в неделю, в автомобильный «прайм-тайм», в 17:30, когда люди возвращались с работы домой. Для «прогулявших» были повторы передач в вечернее время. Вместо стандартных рекламных роликов программы раз в два часа в эфире звучала очередная «Мудрость дня от Романа Комарова» (улыбается).

Начинал я программу какой-нибудь притчей или историей, задающей тему выпуска. Большинство людей находятся в полусонном, достаточно безразличном или «нагруженном» состоянии. Мне интересно было «разбудить» их. Поэтому темы я специально формулировал наиболее провокационно, чтобы они «взрывали мозг» и заставляли задуматься: «Брак как узаконенная проституция», «Мораль как духовная импотенция», «Вам осталось жить месяц – что вы предпримите?», «Вам предложили стать Богом – ваши действия?». Это цепляло людей, да еще как! Радиовещание в FM диапазоне шло на Калининград и область, а на сайте можно было слушать программу из любой точки мира. В течении двух часов слушатели набирали калининградский номер, чтобы высказать свою точку зрения, спросить о том, что их волнует. Звонки были не только из России, но и из Италии, Литвы, Индии. В прямом эфире я общался с радиослушателями, отвечал на их вопросы, при этом, полуголый, сидел на своем балконе. Это, конечно, было очень интересно! И необычно! Вот они звезды, вот океан плещется, а тут звонки в прямой эфир… Такого не делал никто в России, а может быть, и в мире.

В дальнейшем, кроме Гоа, я вел свои программы из Египта, Бали, Москвы и Светлогорска. Для меня было очень важно не привязываться к студии в одном городе. Воплотить этот проект таким образом, чтобы путешествовать по миру, как и раньше. Из Калининградской студии радиостанции «Балтик +» за все время проекта я провел только три финальные программы второго сезона.

В конце каждой программы я выбирал условного победителя – автора наиболее интересного звонка. Призом было бесплатное участие в одном из семинаров, которые я проводил летом в гостинице «Русь» на берегу Балтийского моря в Светлогорске. А в конце каждого сезона мы давали главный приз – бесплатную поездку на Гоа в «Мамагоа резорт». Это была абсолютно некоммерческая история, никто на этом ничего не зарабатывал, включая меня. Семинары все были бесплатные. Личные консультации на коммерческой основе я тоже не проводил. Просто чувствовал, что Мир заботится обо мне, и у меня возникла внутренняя потребность поделиться. Если бы в свое время на моем Пути мне не встретились определенные люди, я не стал бы тем, кем являюсь сейчас. И безусловно, было желание воплотить то, что все считали невозможным. При этом я всегда говорил в своих программах: «Я - не мама Тереза. Не пришел я всех вас спасать. Делаю это, пока мне интересно». Проект успешно шел два с половиной года. Были планы перейти на одну из московских радиостанций, продолжая путешествовать по миру. Но потом, в связи с некоторыми жизненными обстоятельствами, я принял решение его временно прекратить.

Эти программы и семинары предоставили участникам возможность для внутренней трансформации. Некоторые ей воспользовались и в результате изменили образ мышления и свою жизнь. Кто-то бросил нелюбимую работу и уехал путешествовать. Кто-то остался в России. Главное, что их сознание расширилось. Но конечно, их было относительно немного. Ибо меня
слушали тысячи, слышали сотни, задумывались десятки, а действительно меняли свою жизнь единицы. Система может спать спокойно (улыбается).

Кстати, мне всегда было интересно разобраться в том, как социальная матрица управляет людьми. Каковы возможные пути «выхода» из Системы. Причем не побег в горы, монастыри и т.д, а осознанное взаимодействие с ней. Именно поэтому во время путешествий я был занят не осмотром туристических достопримечательностей, а наблюдал за жизнью местного населения, изучая их психологию, мораль и верования. И видел, при помощи каких именно инструментариевсоциум манипулирует индивидуумом.

Семинары я вел и до этого. Один из моих любимых – «Путешествие в Я» - необычное внутреннее приключение, предоставляющее возможность приобрести совершенно иное качество жизни. В свое время, когда я ходил по учителям, мне говорили, что на духовную трансформацию и глубинное изменение сознания могут потребоваться долгие годы упорного труда. Нужно много медитировать или четко соблюдать определенные правила и ритуалы, еще что-то делать: асаны, не асаны… В дальнейшем я осознал: самое интересное, что это совсем не гарантирует положительный результат!

А мне хотелось разобраться в себе много быстрее, но никто не мог предложить подобных практик. Пришлось заняться этим самому (улыбается). Осуществив синтез восточных эзотерических знаний и современной западной психологии, я создал трансформационные медитативные практики, которые мог делать практически любой человек, даже абсолютный новичок. И всего лишь за два с половиной дня семинара многие люди полностью пересматривали всю свою многолетнюю жизнь! Результат получился настолько мощным, что потом пришлось «облегчать» (улыбается). Это было слишком интенсивно, многие были просто не готовы к такой скорости. Сейчас меня интересует возможность создания вебинаров, которые по «силе» будут близки к семинарам в реальной жизни.

С моей точки зрения, самое главное состояние, в котором может пребывать человек, – это счастье. И необходимость в нем практически универсальна. Именно поэтому я создал проект «Психология счастья».

На одном семинаре я обратился к участникам: «Поднимите руку те, кто хочет стать просветленным». Откликнулось около 90 % группы. Потом попросил поднять руку тех, кто хочет быть счастливым. 100 %. Затем предложил: «А теперь поднимите руку те, кто готов быть просветленным, но при этом не обрести счастье». Таких не нашлось. И тогда я сказал: «Так давайте не будем умничать и разглагольствовать о просветлении и трансцендентности. Просто признаем, что в первую очередь мы хотим быть счастливыми».

Другое дело, что счастье - для каждого свое. И для ведущего важно не учительствовать, не навязывать свое видение мира. Поэтому я создавал пространство, в котором у каждого существует возможность вывести личную формулу счастья. Независимую ни от моего, ни от чьего-либо еще мнения. Для этого я разработал достаточно глубокие медитационные практики: «Встреча со своим внутренним ребенком», «Путешествие в прошлую жизнь», «Встреча со своим высшим «Я»» и ряд других, в процессе которых человек получает свой собственный, уникальный опыт.

И вот тут как раз и заключается огромная разница. Ведь большинство учений и религий пытается навязать нам свой концепт некоего определенного счастья, втиснуть человека в прокрустово ложе традиционного видения. Чтобы быть уважаемым членом общества, надо совершать те или иные ритуалы. Нас с детства обуславливают определенными социальными правилами, учат быть частью чего-то большего. Заставляют пользоваться готовыми рецептами и принимать на веру чужие постулаты. И в дальнейшем людям легче и привычнее принадлежать какому-то определенному течению, быть членом группы. Только единицы желают и готовы идти путем открытия своих собственных, а не готовых, разжеванных ответов.

Чтобы родить что-то свое, необходимо проделать большой, достаточно сложный внутренний путь. Меня иногда спрашивают: чем ты столько лет занимался на Гоа? Вот как раз этим я во многом и занимался. Находил собственные ответы на основные вопросы: ради чего я пришел на эту землю, в чем смысл жизни, чего я хочу, что будет после смерти, что такое Вселенная?.. Вроде бы «простые» вопросы, но при этом они - самые главные!

 

 

 

АНАСТАСИЯ

 

Настя – женщина потрясающей красоты, какой-то несовременной: наверное, только в старину существовали такие красавицы. Тоненькая, с лебединой шеей, с царственной осанкой, с тяжелыми пышными волосами. При этом она - обаятельная, начитанная, остроумная. Честно говоря, по внешности и манере поведения совершено не скажешь, что в ее жизни происходило все то, о чем она мне рассказала. Но я-то знала, что почти у всех, кто постоянно или хотя бы по полгода живет в Гоа, очень интересные истории. Я записала Настю. И не ошиблась.

Мне 31 год. В Индию меня привел сильный нервный стресс. История долгая. Началась она с того, что я развелась со своим вторым мужем, имея 9-летнего ребенка от другого мужчины (у меня было два брака, и сейчас двое детей, но ни один из них не рожден в браке). Второй брак жутко меня вымотал: муж даже рукоприкладством занимался. Он был совершенно финансово несостоятелен, а из-за этого очень закомплексован; видимо, у него совсем снесло крышу, и в итоге больше всех получала от него именно я. У него до меня было две жены, от каждой по ребенку, и я помогала ему с детьми. Его сын даже стал меня называть «мама Настя»… У нас дома вообще был полный трамтарарам: мой ребенок, его двое детей, плюс все это финансово на моих плечах, благо мои родители помогали (у меня родители занимаются бизнесом, и я тоже в бизнесе, мы – не очень богатая, но обеспеченная семья).

Я очень долго старалась спасти этот брак. Я пыталась забеременеть, пила гормональные таблетки, но у меня были выкидыши за выкидышами, причем последний - такой жуткий…. Уже несколько недель беременности, вечером скандал, ночью у меня идет кровь, я его толкаю: что делать? А он отмахивается: я, мол, утром еду к старшему сыну. Я говорю: мне надо в больницу, вызывай скорую. А он - отвернулся, уснул. А я в 6 утра встала - кровь идет - понимаю, что к врачу нужно ехать, говорю: может, ты меня отвезешь? А он: вызывай себе скорую. Ну, в результате я села за руль, поехала, мне там сделали чистку, а оттуда я опять поехала сама за рулем, потому что он не подходил к телефону. В какой-то момент я поняла, что теряю сознание, и тут он перезванивает: что ты мне тут названиваешь, я был у сына на утреннике, а потом его отвозил домой, ты же знаешь, ему не хватает моего внимания…. И тут я поняла, что на этого человека вообще никак не могу рассчитывать.

Мы расходились, сходились, это все продолжалось еще несколько месяцев, вплоть до того момента, когда он меня уже просто побил. К тому же он начал травить моего старшего ребенка. Однажды ночью я расплакалась, а малыш мой, Сашенька, меня жалеет: мама, мама, ты не плачь, он того не стоит... И когда через несколько дней муж вернулся и говорит: прости, я полный козел, я три дня сидел в монастыре, мне все объяснили, так нельзя жить, и ты вообще тут не при чем, ты вообще - святая женщина, - и я его опять прощаю, а вечером малыша приводят из школы, и я слышу, как он в коридоре мужу говорит: если еще раз моя мама будет из-за тебя плакать, я тебя убью. А тот ему отвечает: да что ты, сопляк, тут несешь? А сын: я-то, может, и сопляк, но мама плакала у меня на плече, а ты не имеешь права ее до этого доводить. И я поняла, что больше не могу так травмировать ребенку психику. Я тогда, конечно, пережила просто кошмар, но, в общем, рассталась с мужем.

Мы с малышом полетели отдыхать, вернулись – у меня адвокат занимается разводом. И однажды она дала мне послушать запись разговора с мужем. Она ему предлагает ознакомиться с бракоразводными документами, а он: да вы не понимаете, она все равно меня простит, она меня слишком любит, все стерпит, никуда не денется, вы тут зря время тратите. Потом он адвокату предлагает деньги за то, чтобы она затягивала процесс. А мне во время брака родители подарили квартиру. Он, в конце концов, говорит: хорошо, но я претендую на половину квартиры, я там прописан (а я действительно его прописала, он ведь из Самары, еще потом и с выпиской были проблемы). Короче, нервов он мне потрепал – просто мама не горюй!

В общем, разрыв был сложный и жестокий, и, видимо, я слишком сильно перенервничала. А женское здоровье – это все-таки наша психика. И у меня на матке возникли какие-то жуткие наросты. Мне делают исследование в клинике у папиных друзей, говорят, что, скорей всего, это рак. У мамы пару лет назад был рак, удалили все, и у меня по виду – то же самое: видимо, наследственное. Взяли биопсию, сказали: готовьтесь к тому, что вам все удалят. А мне 28 лет, и я хочу еще ребенка.

И тут у меня сорвало крышу. Я случайно познакомилась с одном мужчиной, Анатолием, очень интересным, он за мной замечательно ухаживал: не в смысле там цветы и рестораны, а он проникся всей этой историей и буквально выхаживал меня каждый день, а потом я к нему просто переехала жить. Он говорил, что очень сильно влюбился. Результатов анализов надо было ждать 3-4 недели. Все это время я сидела у Толи дома и пила. Это я-то, никогда в жизни не пившая! У нас в семье вообще не принято выпивать… А тут я начинаю пить вино: утром, днем, вечером...

Толя, который мотался со мной по клиникам, знал, что у меня уже не может быть детей. Мы не предохранялись. А он и не хотел детей. Я, говорит, child free[23], а у тебя уже есть ребенок, ты не парься, я действительно не люблю детей, я против того, чтобы их рожать в современном мире: экология плохая, и так далее.

И вот мне делают операцию. В общем, врачи так и не смогли найти причину болезни, но точно поняли, что это не раковые клетки, просто эти наросты счистили лазером.

А это чудесный Толя еще месяц, наверное, со мной прожил. Я уже пить перестала – у меня же все нормально, и мы даже начали предохраняться. Жить ко мне переехали.

Однажды он приезжает домой поздно и говорит: так и так, я пять лет любил одну женщину, мы разошлись два года назад, а вот сейчас встретились: она развелась и хочет, чтобы мы были вместе. А я теперь не знаю, что делать. Я говорю: Толь, ну если ты ей веришь и ее любишь, то ты со мной счастлив-то уже не будешь. В любом случае, значит, надо тебе туда идти. Он такой: но ты мне тоже нравишься… Я говорю: мы все-таки с тобой знакомы без году неделя, а там у тебя пять лет. В общем, мы с ним очень мирно посидели, поболтали, и он поехал. А меня как-то отпустило, я уже спокойная совсем.

Стояло жаркое лето. Мы с подругой и с Сашенькой каждый день ездили в бассейн. И вот однажды, переодеваясь, я подруге говорю: слушай, что-то у меня сиськи в купальник не влезают. Она спрашивает: у тебя месячные когда были? А я: да их и не было (смеется). Ведь когда такие проблемы по гинекологии, на цикл уже и не обращаешь внимания. Подруга говорит: может, у тебя ложная беременность, как у собак бывает? Ты, может, так шизанулась на том, что хочешь второго ребенка, что у тебя крыша поехала? Ну, «хи-хи, ха-ха», а потом я все-таки сделала тест на беременность, а там – две полоски.

И тут начинается жуткий цирк. Сейчас это смешно вспоминать, а тогда все были в шоке. Родители мои просто схватились за голову: Анастасия, ты не можешь рожать! Доктора, которые мне делали операцию, шесть человек, просто все собрались в кабинет, не могли поверить, что у ребенка бьется сердце. И срок они никак не могли установить, ничего не понимали. Я просто в истерике позвонила Толе: не знаю, что делать. Он ночью приехал, говорит: Настя, делай аборт, тебе нельзя рожать, ты родишь непонятно кого. Он очень жестко тогда со мной говорил, и я понимала, что он прав.

Даже когда я поехала к батюшке в мужской монастырь: отец Сергий, что мне делать? – он сказал: Анастасия, я тебе не могу, конечно, сказать: делай аборт, но сейчас тебе это даже и грехом не зачтется, потому что с таким организмом рожать нельзя, ты можешь умереть, а у тебя ответственность за старшего сына. А врачи не давали гарантий, не только, что ребенок будет жив и здоров, а даже что я выживу. У меня была фактически срезана шейка матки, остался только небольшой кусочек. Врачи говорили: вы не выносите ребенка, вы хоть понимаете, кого вы родите? У ребенка нет будущего, у вас нет будущего с этой беременностью.

Тут я старшего быстро отправляю с няней в Крым, потому что понимаю, что сейчас начнется коллапс. И коллапс начинается. Папа меня чуть ли не силой тащил в больницу делать аборт. Моя лучшая подруга Алиса, она же - мой гинеколог и она же – мать четверых моих крестников, - даже она говорила: «Настя, я не знаю, это же такая ответственность… Будь готова к аборту на пятом месяце – тебе это надо?» Но аборт я не сделала. Фактически всю беременность пролежала в больнице. Сначала я улетела туда же, в Крым, к ребенку, отключила телефоны, сменила симку. Еще я съездила в Италию и в Израиль, а потом вернулась и практически с самолета попала в больницу, потому что в аэропорту у меня начались схватки. Было уже 4 месяца беременности.

Оставшиеся месяцы я уже просто вылеживала ребенка, не могла ходить, мне останавливали схватки всеми правдами и неправдами и не могли понять, как это получается. Роддома от меня отказывались, не знали, что со мной делать, и перевели меня в одну больницу, где еще не было платного отделения для вынашивания. В эту больницу свозят все отребье из Москвы: женщин без регистрации, алкоголичек, наркоманок… Три месяца я там пролежала. Это было жутко: два туалета на весь этаж, грязь, вонизм... Невозможно было ни с кем общаться... Но специалисты там при этом – самые лучшие. Хотя, конечно, они тоже разводили руками, вообще не понимали, что там у меня формируется, что это за схватки постоянные и что со мной делать. Я все время лежала под капельницей, только раз в неделю снимали катетер и водили меня мыться.

Но, в общем, каким-то образом до восьми месяцев я ребенка вылежала. А дальше было «все чудесатее и чудесатее». 22-го февраля мне говорят: Анастасия, он не шевелится, и сердцебиения мы не слышим - давайте завтра кесарить. Я говорю: окей, но завтра не будем, потому что завтра праздник, а мне нужна трезвая бригада.

Я с ребенком все время разговаривала, говорила ему: слушай, ты уже столько всего вытерпел, смотрели тебя: пальчики на месте, писюн - тоже, ты давай, мужик, уж как-то держись! В итоге операцию назначили на 12 часов дня 24-го, а прооперировали только в два, пока там всем врачам с похмелья поставили капельницы. Но меня уже знала вся больница, и бригада у меня на операции была высшего уровня. Ребенок не дышал, у него не открылись легкие, - ох, Боже, я даже не помню, чего там не было…

Буквально через час после того, как его достали, я подписываю документы на переливание ему плазмы, на введение разных лекарств. Мы, говорят врачи открытым текстом, не знаем, как вытащить этого ребенка, но будем делать все, что в наших силах. Мы, мол, даже не даем гарантии, что не убьем его всем этим: вы готовы на риск? Я говорю: да делайте вы, что вам интуиция подсказывает, и все будет нормально. Ну, отходили они его, продышали... На третьи сутки они мне говорят: он на искусственной вентиляции легких, подключен к аппарату. Вот это маленькое тельце – 2700 он родился, а теперь уже 2500 весит, - в общем, жуть… Охали и вздыхали всем отделением, что надо было семимесячным его доставать…

Но мужик оказался живучий. На третьи сутки я позвонила отцу Сергию. Он говорит: ну, крести его, не умирать же ему некрещеным. Договорились, в реанимацию батюшка пришел, приехали мои родители, его покрестили, назвали Денисом. На четвертые сутки – нам очень повезло – там открыли новое реанимационное отделение в отдельном здании, поставили туда новейшее оборудование, и ребенка перевезли прямо туда.

А мне на четвертые сутки сделали чистку матки. Я помню: меня везут на тележке после операции, и я вижу, что из реанимации выходят люди и перевозят кювез. Я: вы куда, что случилось? Они отвечают: вот сейчас его первого в новое отделение запускаем. Я говорю: я пошла, мне нужно ребенка увидеть, вы ведь его забираете. Они говорят: да ты сейчас ходить не сможешь, у тебя ноги после наркоза обездвижены. Ты после кесарева, у тебя живот распоротый, куда ты вообще пошла? Но тут меня перемыкает, я встаю и иду. Дошла до ребенка, посмотрела - и потеряла сознание… Вот почему я верю в человеческую психику: наше сознание делает больше, чем наша физика, и я это испытала. Когда твое тело не может двигаться, но сознание говорит, что нужно, ты двигаешься. Я верю, что человек – это биоробот с сознанием Вселенной в себе, иначе я не могу объяснить те вещи, которые сама прошла.

На следующий день звонит главврач этого нового отделения: Анастасия, мы нашли у ребенка антитела к краснухе, причем уровень очень высокий. У меня тут же берут кровь, и меня тут же выписывают, потому что и у меня краснуха. То есть получается, что в период беременности мы с ним болели краснухой. А так как я переболела в детстве, то у меня проявлений никаких не было, вот врачи и не заподозрили ничего. Но ведь в этом случае дети рождаются обезображенные, недоразвитые, с отклонениями, и совершенно непонятно, каким образом у меня родился такой чудесный ребенок!

На пятые сутки после операции мой водитель забрал меня из больницы, и мы сразу же поехали в монастырь, он меня на руках внес в храм, я там дала один обет, меня причастили, целый обряд провели. А потом, на полпути домой… У меня дикие боли были, это же первые сутки после чистки, и вдруг я в какой-то момент чувствую внутреннее облегчение. Я ничего не понимаю: боль сумасшедшая, а внутри мне легко. И еще такая мысль: как же может быть так легко, если у меня ребенок умирает? Крыша у меня, что ли, едет? И в этот момент мне звонит врач и говорит: Анастасия, у вас ребенок дышит сам на все 100 процентов! Он пять суток был на вентиляции легких, а тут задышал! Врач сказал: это чудо, мы не знаем, что произошло.

И я начала ездить в больницу каждый день. Там разрешены были посещения: два часа в первой половине дня и два - во второй. Когда оттуда выгоняли, я просто сидела в машине - не ехать же домой, за город… У меня еще кровь шла, я пыталась отсасывать молоко, чтобы ему сохранить, воспаление в груди пошло, правая грудь была как каменная, синяя, температура постоянно…

Короче, они просто сжалились надо мной, разрешили там жить. Никаких условий там тогда для мамочек не было. Все мамы уже уйдут, а я стою до последнего, молитвы читаю рядом с ребенком, пока меня не выгонят. И вот медсестра пришла, вынимает ребенка из кювеза, отсоединяет его от капельниц, достает катетер у него из головы, из вены, и вставляет новую иголку. А выглядит это так, что она реально вставляет иголку в голову. Я на все это смотрю, у меня так глазки закатываются, а потом делаю вдох и думаю: если я сейчас потеряю сознание, меня сюда больше не пустят. У меня сразу все балансируется, я поднимаю голову и вижу, что на меня смотрят через стеклянную стену пять человек из медперсонала. Потом заходит старшая медсестра и говорит: мы решили, что ты здесь останешься. Я спрашиваю: из-за того, что я сознание не потеряла? Она: из-за этого тоже. Обычно, говорит, этого никто не может вынести, мы здесь делаем такие манипуляции с детьми, и если ты останешься, то будешь все это видеть. И нам тут не нужна нервная мамочка, теряющая сознание, за которой тоже надо ухаживать.

Еще три недели мы с ним там находились. Насмотрелась я тогда – передать не могу… Ад – это на земле. Ад – это ночь с младенцами, орущими в кювезах… Дети разрываются от воплей, а медсестра одна на 20 детей, она ничего не может сделать. И я, конечно, сутками там не спала. Даже когда я уже совсем падала с ног, и заведующая силой выгоняла меня спать в отдельную комнату, я все равно не могла уснуть: психика съехала.

В таких ситуациях превращаешься в робота. Для меня вообще не существовало внешнего мира. Была вот эта палата, была лестница на его этаж, - вот подняться по лестнице, войти в палату, находиться с ним, с ним, с ним, всем улыбаться, со всеми разговаривать, смеяться, делать вид, что все нормально, быть в адеквате. Ведь если заметят малейшее отклонение в психике, то сразу же отправят оттуда. А невозможно же постоянно сохранять нормальное состояние, если крыша едет. Поэтому ты не допускаешь, чтобы поехала крыша. Но спать тоже не получалось, я и не спала.

А до этого я еще не спала в роддоме, потому что мне каждые три часа меняли капельницу, и плюс еще у меня постоянные схватки, а никаких обезболивающих пить, естественно, нельзя… Но там у меня хоть на два часа иногда получалось уснуть, а тут – уже совсем не получалось. Ведь сон – это все-таки состояние расслабленности, а тут если расслабиться, то можно было все упустить: себя, ребенка... И ребенок нуждался постоянно в моей энергии, в том, чтобы я была рядом, - я это чувствовала. И я не могла сама от него оторваться, когда отрывалась, начинала нервничать, мне надо было его чувствовать: что он есть, что он спит или что он корчится.

Ему голос посадили трубкой для вентиляции легких, и он вообще не кричал. Это страшно видеть, когда ребенок корчит рожи, такое страдальческое лицо - и нету голоса... И я понимаю, что, если меня не будет рядом, то медсестра не услышит, никто не придет… После этого – сколько он у меня орет до сих пор – для меня это лучше музыки!

Вот эти моменты и держали меня тогда в состоянии постоянного тонуса и не позволяли расслабиться. Я, например, ни разу не плакала. В какой-то момент я думала, что, когда уже все будет хорошо, я выйду в поле и буду орать, орать, орать, рыдать и биться об землю. Я понимала, что сейчас накапливается столько негатива, что рано или поздно он как-то прорвется.

Там был один момент, очень трогательный и, на самом деле, печальный. Девочка с нами рядом лежала, она родилась семи- или даже шестимесячной. Мне рассказали, что вчера умерла ее сестра (это были двойняшки), а мама лежит в какой-то другой больнице в реанимации: то ли в аварию она попала, т<