Первые три месяца по рождении

В первые три месяца свей жизни человеческое дитя учится слышать, видеть и осязать. Кроме того, в этот период у ребенка развивается одно важное чувство.

Видеть, слышать и осязать – это для ребенка очень сложное дело, которому он должен обучаться. С физической точки зрения глаз, ухо и даже осязающий палец представляют собой гораздо более замысловатые приборы, или аппараты, чем микроскоп, телескоп и слуховая труба. Ребенку необходим некоторый срок, чтобы освоиться с этими аппаратами и научиться при помощи их воспринимать с точностью внешний мир. На это уходят у ребенка первые три месяца. Все то, что для вкуса и обоняния делается еще во время зародышевой жизни, для остальных органов чувств совершается в первые три месяца жизни. Прайер не без основания указывает на то, что в утробной жизни ребенок проглатывает околоплодную жидкость, в которой плавает, и это служит ему практикой для развития вкусового восприятия. Из этого можно видеть, что даже для развития вкуса необходимо известное время и некоторое упражнение. Тем более, конечно, это необходимо для высших органов чувств.

В обыденной жизни животного обоняние играет большую роль: оно является важнейшим орудием для познания внешнего мира и для ориентирования в нем; но для человеческого существа обоняние вовсе не играет такой роли; напротив того, – зрение, слух, осязание и в особенности общее чувство составляют истинную основу душевной жизни и главный источник психического развития. В виду этого, первые три месяца жизни, когда ребенок знакомится с этими органами чувств, представляют собой важный период его жизни.

Необходимо иметь в виду, что когда речь идет об обучении ребенка, когда употребляются выражения «ребенок учится», «обучается пользоваться органами чувств» и т. п., то при этом всегда имеются в виду «бессознательные» или «предсознательные» процессы, которые протекают по готовым уже, или, вернее, – по предначертанным нервным путям. Пути эти изо дня в день развиваются и расширяются, становятся свободнее и доступнее, пока, наконец, к происходящим здесь процессам не присоединится сознание и воля. Но это наступает, как увидим дальше, только к концу третьего или началу четвертого месяца жизни. Но до того же времени жизни психические процессы дитяти остаются бессознательными и непроизвольными. Но по существу эта бессознательная и непроизвольная деятельность носит на себе печать тех же принципов и законов, по которым совершается и сознательная жизнь; это лишь только оттенок или ступень того же явления

В этом и последующих разделах данной работы мы постараемся представить известные в науке факты, а также и наши собственные наблюдения, произведенные над своими и чужими детьми, начиная с 1874 года. Значительная часть наблюдений сделана нами в 1875–1884 годах, в С.-Петербургском родильном доме и над детьми Воспитательного Дома (отделение законных детей). ‹…› По форме изложения будет ясно, где речь идет о личных наблюдениях автора.

По важности описываемого сейчас периода психической жизни ребенка изложение предмета должно быть более подробным, и мы подразделяем его на следующие части:

а) Развитие орудий или органов познания;

б) Развитие чувств;

в) Охранение психического здоровья дитяти.

 

а) Развитие способности восприятия (или: развитие внешнего непроизвольного внимания).

Развитие обонятельного и вкусового восприятия уже было нами рассмотрено выше; остановимся теперь на развитии остальных орудий восприятия, а именно:

а) осязательного восприятия;

б) зрительного восприятия;

в) слухового восприятия.

Для изучения развития деятельности органов чувств автором этих строк проведена была специальное исследование, представленное в работе: «О простейших актах познания и внимания». Данные этой работы положены в основу настоящего исследования. Сущность исследования состоит в определении объективных признаков обыкновенного и внимательного восприятия. В качестве метода исследования послужили наблюдения и моментальная фотография различных фаз и степеней проявления функции внимания. Добытые таким путем объективные документы дополнены изучением выдающихся художественных произведений, в которых представлены различные виды внимания (что является одной из любимых тем у художников). Указанным путем удалось установить два вида внимания – внешнее и внутреннее с определенными для каждого вида внимания физиогномическими признаками. Внешнее внимание следует подразделять на пять видов, по числу внешних органов чувств, т. е. зрительное внимание, слуховое, осязательное, вкусовое и обонятельное. Внешнее внимание состоит в напряжении известных мышечных групп с целью неподвижной установки данного органа чувств для наилучшего захвата (восприятия) внешнего впечатления; напряжение этих мышц и вызванное им положение туловища и его частей служат физиогномическим признаком самого внимания. Внешнее внимание всегда сопровождается некоторым напряжением мускулатуры всего тела. Исходя из установленных таким образом признаков внешнего внимания у взрослого, можно решить вопрос о том, в какой степени у ребенка уже установилось и окрепло внешнее внимание в тот или другой момент первых дней и месяцев его жизни.

Аппараты и проходящие в мозге нервные пути («проводящие пути»), назначенные для восприятия внешнего мира, начинаются в органах чувств (в каждом по принадлежности) и отсюда идут в стволовую часть мозга (подкорковые центры мозга), где они прерываются многочисленными промежуточными аппаратами, и доходят, наконец, до определенных мест мозговой коры, которая указана на фигуре 3-й (стр. 9). Каждый из этих сложных аппаратов – с его исходной точкой в органе чувств и его конечным пунктом в мозговой коре – может быть назван орудием, или аппаратом восприятия. Таких аппаратов имеется столько, сколько и внешних органов чувств. Характеристическую особенность органов восприятия составляет то, что они на своем пути содержат промежуточные вставные или побочные нервные приборчики, которые назначены для саморегуляции целого сложного органа восприятия. Прежде всего эти побочные приборчики имеют первой свей задачей производить тщательнейшую установку каждого из внешних органов чувств – с целью самого точного и резкого схватывания внешнего впечатления. Здесь мы имеем дело с чем-то очень похожим на хвост флюгера, при помощи которого он всегда становится против дующего ветра, или на подобное же приспособление в ветряных мельницах, которые сами собой обращаются своими крыльями в сторону дующего ветра. Совершенно так же внешние органы чувств путем саморегуляции становятся сами собой навстречу внешнему впечатлению; если, например, блеснет яркий свет сбоку или в стороне от глаза, то путем описанных приспособлений – автоматически последует обращение взора, т. е. поворот глаз и даже туловища в сторону света, при том так, что свет станет падать на самые светочувствительные части органа. То же происходит в органе слуха и так далее. Независимо от этих, так сказать, установочных приспособлений, во всех внешних органах чувств осуществлена блестящая биологическая идея усиления впечатления на самом месте его вступления в организм или соприкосновения с организмом. Благодаря этому, к мозгу приносится впечатление большей силы и яркости, чем- то, которое дает сама внешняя природа. Таким образом, и раздражения небольшой силы становятся доступными для души и досягаемыми для психического анализа. Но и за пределами двух указанных сейчас автоматических поспособлений делу восприятия впечатлений – существует немалое число более сложных условий, которые работают то сознательно, то бессознательно и своей конечной целью имеют задачу усовершенствовать акт восприятия и довести его до технической художественности; о них речь будет ниже (стр. 65).

Изложенные сейчас факты показывают, что существует громадная подготовительная работа физиологического характера, прежде чем дело дойдет до деятельности чисто психической. В акте восприятия впечатлений мы имеем дело, по-видимому, только с физиологией, – правда, с физиологией очень сложного типа. Эту физиологическую технику ребенку предстоит освоить. Как новичок, попавший на фабрику сложного производства, должен на первом плане посвятить часть времени на ознакомление с машинами и с их пользованием, прежде чем приступить к самому производству фабричных продуктов, так и новорожденный, до начала психической работы, должен ознакомиться с самыми органами и орудиями, содержащимися в великой мастерской ума и мысли. Сложная деятельность этих аппаратов устанавливается у новорожденного отчасти в течение первых дней, отчасти в продолжение первых месяцев по рождении. Это зависит от крайней трудности ознакомления ребенка с процедурой восприятия, отчасти же зависит от того, что центральные станции, куда должны поступать впечатления, воспринятые из внешнего мира, не вполне готовы к деятельности, и самое развитие их заканчивается в первые месяцы жизни ребенка.

а) Обучение осязанию. Осязательное восприятие внешнего мира и собственного тела. (Развитие пассивной осязательной чувствительности).

Непосредственным орудием для восприятия своего тела служит неисчислимое количество чувственных нервов, рассеянных в коже, слизистых оболочках, мышцах и внутренних органах. По всем нервам, которые в общей сложности должны быть исчисляемы многими миллионами, поступают ежесекундно мириады впечатлений. Впечатления эти ложатся в особенный центр мозговой коры, который у П. Флексига получил наименование сферы чувствования тела, или кратко: осязательной сферы. ‹…› Центр осязательного восприятия так же, как и центры других родов восприятия (зрительного, слухового), заканчиваются в своем развитии вполне только к концу третьего месяца. Другие же центры, т. е. высшие или ассоциативные к этому времени еще не вполне развиты (Flechsig). Таким образом, в первые три месяца жизни развиваются только те части мозга, которые назначены для восприятия внешнего мира и собственного тела, и в течение этого же срока происходит и заканчивается обучение пользованию этими аппаратами.

Задача центра осязательного чувствования состоит в следующем: коснется ли что-нибудь нашего тела, будет ли кожа прижата или натянута, приблизится ли к ней что-нибудь теплое или холодное, будет ли, наконец, впечатление столь сильным, что вызывает боль, – во всех этих случаях впечатление переносится по чувствительным нервам до осязательной сферы (фиг. 3-я «осязание»). Но даже и этот столь необходимый центр в начале разбираемого периода жизни ребенка (первые три месяца) далеко не вполне готов к деятельности, и оттого в первые дни по рождении ребенок чувствует, ощущает весьма несовершенно и неполно как свое собственное тело, так и внешний мир (А. Куссмауль и др.).

В первые часы и даже в первые дни по рождении ребенок очень слабо определяет разницу температур: в родильных домах можно наблюдать, как только что родившийся ребенок, голый, мокрый, с застывшей кожей, оставаясь неприкрытым при обыкновенной температуре комнаты, лежит спокойно, не кричит и ничем не обнаруживает, что ему холодно или неприятно. Если в это время исследовать ребенка, то можно убедиться, что он мало различает тепло и холод, так же слабо он чувствует прикосновение и даже к боли далеко не так чувствителен, как впоследствии. Когда новорожденному делают операцию, например, сшивают заячью губу, он мало обнаруживает боль (Gensmer). Единственное место, где осязательная и тепловая чувствительность развита лучше, – это кожа и слизистая оболочка губ. Уже в первые дни по рождении кожа губ слизистых частей показывает довольно тонкую чувствительность. Этими органами ребенок осязает и чувствует внешний мир, и долго еще и впоследствии эти части служат ребенку главным орудием осязания; все, что взрослый определяет руками, ребенок берет в рот. Причина раннего развития чувствительности губ кроется в том обстоятельстве, что губы входят в состав сосательного механизма. Кожа, слизистая оболочка и мускулы губ обладают уже с первых дней такой совершенной чувствительностью, какой другие части тела еще не имеют. Ребенок чувствует малейшее прикосновение к губам и тотчас делает движения головой и губами, чтобы захватить в рот чувствуемый предмет. Весьма интересно, что в эту пору ребенок чувствует предмет губами не только при непосредственном прикосновении, но и на некотором расстоянии. Этот высший вид восприятия внешнего мира – чувствование издалека – происходит у ребенка при посредстве тепловой чувствительности губ и лица. Можно сделать такой опыт: двух–четырехнедельную девочку мы испытывали, приближая и удаляя бутылку с теплой водой. Ребенок чувствовал теплоту и поворачивал свое лицо в сторону бутылки; при этом он делал головой и губами живые движения в воздухе в поисках источника теплоты, положение которого он определял довольно верно, в чем можно с достоверностью убедиться, перемещая различным образом теплую бутылку. При этом интересно наблюдать, что ребенок не сразу замечает присутствие теплого тела вблизи себя, но только через 2–3 минуты, когда он почует тепло, он начинает живые поиски в соответственном направлении. При этом было очевидно, что раз возбужденное внимание некоторое время держится, так что ребенок определяет местоположение передвинутой бутылки быстрее, чем в начале опыта.

Наравне с чувствительностью губ и лица идет у ребенка развитие мышечного чувства в этих областях. Благодаря такому параллельному развитию, ребенок рано обучается тому важному приему осязания, который состоит в одновременном применении кожной и мышечной чувствительности и которое у английских психологов издавна носит название активного осязания (activ touch). В последнее время оно определяется как стереогностическое восприятие (или стереогностическое чувство). Этот осязательный прием отличается от обыкновенного осязания тем, что субъект не ограничивается пассивной ролью, не ожидает, когда внешний объект прикоснется к нему, но сам идет ему навстречу – этим значительно увеличивается число соприкосновений с внешним миром. Развитие этого усовершенствованного осязания придает губам и отверстию рта уже в первые дни рождения такую важность, что ребенок не перестает класть в рот то, что он уже испытал осязающей рукой; а иногда, игнорируя руку, кладет предмет в рот. ‹…› При помощи рта и губ ребенок определяет физические качества предметов – твердость, мягкость, жидкость, шероховатость и даже их температуру – словом, все те качества, какие впоследствии и у ребенка, и у взрослого определяются осязающим пальцем.

Можно сказать, что в разбираемый период жизни ребенка, язык, губы и смежные части лица служат почти исключительным органом для осязательного восприятия внешнего мира. К концу третьего месяца этот орган исследования уже обладает своим полным развитием, что сказывается в особенной ловкости, с какой ребенок захватывает губами предметы. Но в первые дни и часы по рождении иногда замечается беспомощность ребенка и неспособность брать грудь при кормлении, пока наконец ребенок не обучится. Дети, родившиеся с раздвоенной губой, после продолжительных упражнений также выучиваются, наконец, производить сосательные движения одной половиной губ.

Действие активного осязания можно подметить во всем теле ребенка, хотя оно здесь и не столь ясно проявляется для наблюдателя с первого раза, как на губах. О его существовании можно заключить по тому удовольствию, которое ребенок показывает, когда ему удается распеленаться, и по тому протесту, какой большая часть детей проявляют при пеленании их. Предоставленный самому себе спеленанный ребенок, после многочисленных движений, освобождает ручки и ножки из пеленок или освобождается полностью. В этом не следует усматривать простой случайности, судя по тому, что, производя массу движений, ребенок чаще высвобождается из пеленок, чем запутывается в них и в этом отношении число удачных для ребенка случаев так велико, что не остается сомнения в существовании хорошо развитого активного осязания, при помощи которого ребенок благополучно выходит на путь свободы.

В этом периоде вся поверхность кожи служит к восприятию боли, температуры и других впечатлений, приближающихся к боли по своей силе, например, к ощущению зуда. Вся поверхность кожи доставляет ребенку не только осязательные, но и температурные впечатления. Чувство неприятного при прикосновении влажных предметов обнаруживается только тогда, когда эти предметы холодны; теплая влажность не причиняет неприятности, если даже она распространяется на значительную часть тела. Согревание всей поверхности кожи приятно ребенку: теплая ванна или нагретая постелька очень приятны ребенку и успокаивают его, если даже при этом он находился в состоянии неудовольствия.

Из наблюдений, какие сделаны нами в отношении развития общего чувства у детей, можно сделать вывод, что даже и в этой области постепенно происходит значительный прогресс. Как известно, общее чувство складывается из ощущений, какие получаются от органов тела через посредство выходящих из них нервов. Сверх того, общее чувство складывается из тех ощущений, которые даются непосредственным раздражением нервных клеточек разными составными частями омывающей их крови (Flechsig), например, богатая кислородом кровь возбуждает и оживляет клеточки, а в инфекционных болезнях, наоборот, деятельность нервных клеточек под влиянием токсинов подавляется и слабеет. В том и другом из приведенных примеров самочувствие резко изменяется. Наблюдения, сделанные нами над маленькими детьми, показали, что общая реакция организма на разные перемены в нем бывает далеко не одинакова в зависимости от возраста: во втором и третьем месяце жизни реакция гораздо яснее и очевиднее, чем например, в первые дни по рождении, когда ребенок иной раз умирает, не обнаруживши никаких резких знаков опасности, которая уже наступила для нервной системы и для других частей тела. При хороших условиях жизни нервная система ребенка реагирует на эти условия усиленной живостью, большей быстротой мышечных движений, большей силой их, большей общей энергией, с какой протекают все процессы (питание, дыхание, кровообращение). Хотя большая часть этих явлений не принадлежит к области души; но ее влияние на телесные процессы, тем не менее, уже сказывается в начинающемся самопознании, соединенном с познанием хода телесных процессов. Это зачаточное, хотя еще и бессознательное, познание придает нервным актам человеческого дитя высший отпечаток и ту особенную целостность, которая объединяет в себе все процессы, до органических включительно. В то же время, зачинающееся самосознание кладет начало тому усовершенствованию телесной организации, при котором психическому принципу и его контролю подчиняются все физиологические и нервные процессы и жизнь начинает получать те выгоды и те высокие преимущества, какие даются внесением психического начала в недра материи.

б) Обучение зрению. Зрительное восприятие. (Внешнее пассивное зрительное внимание).

Развитие зрительного восприятия и внимания может дать ясное понятие о тех сложнейших процессах био-психического характера, какие совершаются в организме дитя в течение первых трех месяцев после рождения. Выяснением этого вопроса, – важного для психологии детства и для психологии, вообще, наука обязана профессору Прайеру. Существо дела состоит в том, что ребенок в первые дни по рождении не умеет управлять глазными мышцами и важная часть зрительного аппарата (желтое пятно сетчатой оболочки) ежеминутно занимает совершенно случайное положение по отношению к зримым предметам; оттого ребенку только весьма редко, и то случайно, удается что-нибудь увидеть ясно и хорошо. Ребенок должен делать постоянные усилия и непрерывные напряжения, чтобы приспособить свой зрительный аппарат и научиться пользоваться им, как зрительным инструментом. В уединении своей постельки человеческое дитя неустанно трудится и пользуется всякой минутой, свободной от еды или сна, чтобы научиться смотреть и видеть. Как только ребенок отдохнет и выспится, он снова начинает смотреть и даже в момент кормления грудью не сводит глаз с той, которая его кормит.

Первое психическое проявление у ребенка в первые дни и даже в первые часы по рождении состоит в том, что он поворачивается к свету. Если свет падает ребенку в глаза случайно, если, например, ребенок положен личиком к окну, то он остается в этом положении долгое время и, не сводя глаз, смотрит на свет. Однако ж, на первое время задача искания света еще очень трудна для ребенка: оба глаза не двигаются согласно и единообразно, но бродят без плана – один вправо, другой влево или вверх. Впрочем, наряду с неправильными движениями весьма нередко, но, правда, как бы случайно встречаются согласованные движения, и в эти моменты глаза получают свет в совершенно равных условиях (Preyer). На движения глаз и головы в направлении света не следует смотреть, как на явления, вызванные чисто психическими причинами; напротив, в своих основных чертах они являются актом рефлекторным, вызванным передачей раздражения с сетчатки на двигательные центры глазных мышц. Однако же, уже очень рано, иногда в первые дни по рождении, по временам можно наблюдать столь продолжительную по времени неподвижность глаз, что в этом нельзя не усмотреть начинающегося упражнения в будущем видении. Это уже более не рефлекс, который происходит при посредстве подкорковых центров (среднего мозга), а скорее зачинающееся произвольное движение, которое совершается при участии большого мозга (через задний ассоциативный центр), хотя еще и бессознательно. Это уже, следовательно, начало зрительного внимания.

Второй по времени акт в развитии способности видения, состоит в передвижении глаз от одного предмета к другому. Если в комнате находятся (в разных местах) два неподвижных источника света (два окна, две свечи), то ребенок, долго стоя взором на одном светлом предмете, обращается потом медленно к другому, причем поворачивает не только глаза, но всю голову.

В третьем периоде обучения зрению ребенок усваивает искусство следить за движущимся предметом. Впрочем, это относится только к предметам, движущимся медленно; при быстром движении ребенок тотчас теряет предмет из виду. Этот период отличается в особенности тем, что ребенок следит за предметом только глазами, не вращая при этом непременно и головой, как раньше было. Это уже искусство высшего порядка. Ясно, что в первом случае ребенок пользуется мускулатурой шеи, а во втором уже применяет мышцы глаз, т. е. научается применять к делу гораздо более тонкий мышечный аппарат.

Четвертая ступень зрительного обучения состоит в усвоении способности приспособления глаза. Подобно биноклю, глаз дает отчетливое изображение только в том случае, когда его фокус поставлен надлежащим образом. При пользовании биноклем мы перемещаем фокус по нашим глазам, но и в глазу живого человека установка фокусного расстояния необходима, она дается действием крошечных мышц, которые сообщают хрусталику глаза то более, то менее выпуклую форму, с тем, чтобы изображение близких и дальних предметов ложилось точно на сетчатку. При рассматривании близких предметов необходимо, кроме того, сведение (скошение) глаз внутрь и сужение зрачка с целью придать возможно большую отчетливость зрительному образу, рисующемуся на сетчатке. Это последнее условие соответствует тому, что делает фотограф при съемках, требующих особенной отчетливости, когда необходимо ставить маленькую диафрагму (окошечко для пропуска света) вместо большой. Эти сложные аккоммодативные движения окончательно развиваются только на третьем месяце, или даже к концу третьего месяца. Так как у взрослого человека эти движения исчезают тотчас, как исчезает сознание (например, в обмороке, в припадке общих судорог, в болезненной спячке), то очевидно, что сознание необходимо для их осуществления. Отсюда естественный вывод, что у дитя они возникают не раньше того момента, когда развивается сознание.

Четырем описанным периодам обучения зрению Прайер дает следующие наименования: 1) неподвижный взор, 2) направление взора, 3) смотрение, 4) видение (вдаль и вблизи). Все эти четыре ступени ребенок заканчивает в первые три месяца жизни, и при помощи наблюдения возможно убедиться в существовании каждой фазы и каждого периода трудного пути, какой приходится ребенку проходить. Посредством моментальных фотографий наблюдаемые картины можно уловить и фиксировать (как это нам и удалось сделать), и тогда возможно наглядно убедиться в том, какое большое число проб, попыток и усилий должно сделать крошечное дитя, чтобы усвоить себе искусство видеть предметы.

Когда ребенок овладел всеми движениями глаз и научился пользоваться ими, то можно наблюдать истинную картину видения, которая состоит в том, что взор останавливается на некоторых пунктах и здесь застывает, т. е. остается совершенно неподвижным; после этого взор обращается на другой пункт, на третий и т. д. Следовательно, видение предмета – это вовсе не какое-нибудь непрерывное бесцельное блуждание глаз, а совершенно наоборот, – последовательная остановка глаз на определенных точках. Во время этих остановок, или пауз движения, образы зримых предметов, – как это совершенно ясно, – запечатлеваются на сетчатке точно так же, как на фотографической пластинке в момент съемки. С помощью моментальной фотографии возможно определить все фазы движения глаз, в особенности моменты остановок и поворотов глазного яблока. Остановка и неподвижность глаза на фотографии передается «бликом», т. е. светлой точкой, или ярким отражением предмета (окна, свечи и т. п.) на роговой оболочке, момент же передвижения глаза на фотографии выражается слабо-светлой полосой, которая часто исчезает при проявлении фотографической пластинки.

Описанные факты «нормального зрения» становятся еще более ясными при сопоставлении их с «ненормальным зрением» – у лиц с идиотией и душевнобольных, которое зафиксировано нами при помощи моментальных фотографий. Многие умственно неполноценные люди могут направлять (устремлять) взор на предмет, но не умеют задержать его на одной точке и блуждают взором, другие, взявши предмет верно, не умеют сосредотачивать взор на нем глаз. При таких условиях на сетчатке глаза и, конечно, в нервных центрах зрения отпечатлевается не 2–3 резких, последовательных образов, отделенных заметным промежутком времени (см. фиг. 6). а масса покрывающих друг друга изображений, которые нелепо положены одно на другое (фиг. 7). Такое недоразвитое зрение нами было наблюдаемо и сфотографировано у некоторых лиц с идиотией. На фигурах 6-й и 7-й можно легко видеть разницу между видением у нормального человека (фиг. 6) и видением у умственно отсталого (фиг. 7). У нормального субъекта (фиг. 6) на роговой оболочке глаза видны по два блика, что свидетельствует об однократном перемещении взора в момент фотографической экспозиции. У умственно отсталого же (фиг. 7) видим множество слившихся между собой бликов; очевидно, глаза этого субъекта во время экспозиции находились в беспрерывном движении, так сказать – топтались на месте. Таким образом, глаза многих умственно отсталых то блуждают неопределенно, то нелепо движутся на небольшом кругу; при таких условиях никогда не может получаться на сетчатой оболочке ясного изображения зримых предметов. Отсутствие нормального видения неминуемо ведет за собой неясность и неотчетливость зрительных представлений у лиц с идиотией, а это, в свою очередь, затрудняет им способность ориентирования и запоминания местности. Для разъяснения важного вопроса об условиях видения, нами сделаны были наблюдения над больными, страдающими общим прогрессивным параличом. Данные эти, в свою очередь, оказались весьма интересными. Такие больные затрудняются, например, следить за движущимся предметом, постоянно теряют его из виду; между тем, как здоровый человек и даже трех-пятимесячный ребенок быстро и точно следит за движущимся предметом, например, за пальцем экспериментатора: глаза ребенка в таких опытах следят за предметом с той точностью, с какой металлическая рыбка следует за притягивающим ее магнитом.

Наблюдения над развитием зрительных движений у ребенка не только в высшей степени поучительны, но и представляют собой один из надежных приемов для решения вопроса о том, идет ли правильно душевное развитие ребенка в первые три месяца жизни, или же оно запаздывает, или, наконец, идет неправильно.

Зрительные движения и основы зрительного внимания развиваются у ребенка окончательно и упрочиваются к концу третьего месяца его жизни. В этот момент перед человеческим ребенком впервые открывается полная возможность ясно зреть Божий мир и охватить своим детским, но уже точным взором все, что в этом мире совершается, что движется, светится, ярко горит, переливается красками и блещет счастьем жизни! Пред взором крошечного человека открывается весь видимый мир во всем его поразительном величии, и все видимое так ново для ребенка, так неожиданно, загадочно, полно захватывающего интереса! Видимый мир в высшей степени возбуждает душу ребенка и становится главным предметом его внимания и восприятия в течение ближайшего периода его духовного развития (от 4–10 месяца).

б) Развитие слухового восприятия. (Внешнее слуховое внимание).

Для основ психического развития ребенка слух имеет большую важность, нежели зрение. В этом можно с очевидностью убедиться в наблюдении над слепыми и глухими детьми. Глухой ребенок развивается в духовном отношении гораздо в меньшей степени, чем слепой, и это можно заметить очень рано, уже в первые месяцы жизни.

Развитие слуха в первые дни по рождении совершается не у всех детей с одинаковой быстротой. Можно считать, что на второй или третьей неделе по рождении уже почти все дети начинают слышать. Видимым знаком того, что ребенок слышит, можно считать смыкание глаз при каждом сильном звуке. Внезапное смыкание век наступает при каждом неожиданном звуке и у многих детей повторяется при каждом повторении самого звука. Явление это носит такой характер, как будто ребенок пугается, или поражается звуком. При дальнейшем развитии своем, в ответ на сильный или внезапный звук, ребенок вскидывает ручками. Если звук сильный и продолжительный, ребенок приходит в состояние возбуждения, которое выражается беспокойными движениями, и затем начинает плакать. К концу второго, но чаще к началу или даже к концу третьего месяца, ребенок поворачивается на звук и держит ухо так, что оно (большей частью) обращено по направлению к звуку, т. е. ребенок ставит свое наружное ухо так, чтобы точно воспринимать звуковое впечатление.

Если наблюдать детей соблюдая тишину и незаметно для них, когда они, пробудившись от сна в полусвете или даже при свете остаются в своей постельке и копошатся, то можно заметить – как мы в том ясно убедились – что ребенок прислушивается к шумам, зависящим от его собственных движений, от шуршания его платья, от его дыхания и даже, быть может, от биения его сердца. Если ребенка наблюдать, можно видеть, что его внешнее внимание напряжено, что выражение его лица носит на себе отпечаток такой же разумности, как и тогда, когда ребенок на что-нибудь смотрит. Но так как, однако же, в эту минуту у ребенка взор не аккомодирован и ни на чем не сосредоточен, то с полной достоверностью можно сказать, что ребенок в это время поглощен всецело слушанием. Такие моменты у ребенка довольно часты, и поэтому, в отношении своих собственных детей, мы считали целесообразным, при пробуждении ребенка, не тотчас брать его из постельки и выносить на свет, но оставить его на некоторое время в уединении и полумраке, предоставляя его самому себе. В это время ребенок занимается восприятием множества звуков; но как только выносят его на свет, световые впечатления берут у него перевес.

В высшей степени интересно, что иногда уже в эту раннюю пору жизни (конец третьего месяца) звук вызывает у ребенка не только поворот головы, но вместе с тем и поворот глаз в сторону, откуда идут звуки. В этом можно убедиться наиочевиднейшим способом, если сзади поднести карманные часы к уху ребенка так, чтобы он этого не заметил. Едва ребенок заметит звук, он поворачивает в сторону его ухо и глаза. За этим чисто нервным движением скрывается один из важных источников умственного развития ребенка. Психологическое применение и использование этих движений будет рассмотрено далее, здесь же мы ограничимся указанием на то, что это движение сходно с тем сложным движением глаз, благодаря которому глаза, при всех активных и пассивных перемещениях головы и тела, продолжают сохранять свое первоначальное положение на подобие ватерпаса, в котором жидкость продолжает стоять горизонтально, как бы ни был наклонен самый прибор. Описанное движение глаз, при всей свей сложности и целесообразном устройстве, носит рефлекторный характер. В то же время это движение глаз относится к разряду механических нервных актов, о которых была речь выше.

в) Развитие чувства в первые три месяца. Появление специального чувства.

Выше (стр. 36) нами было обращено внимание на то, что чувство у новорожденного носит характер общего недифференцированного душевного состояния, которое, будучи лишено всякого конкретного характера и всякой специализации настроения духа, выражается исключительно в двух простейших, но противоположных формах приятного и неприятного. Но в разбираемом сейчас периоде жизни ребенка – приблизительно около третьей или четвертой недели – становится заметным первое конкретное чувство. Это чувство неожиданности. Хотя это чувство не отличается даже и у взрослого ясным содержанием и определенным самочувствием, тем не менее, в виду его необыкновенной объективной наглядности у ребенка, мы придаем ему значение самостоятельного нервно-психического состояния, которое должно быть отличаемо от других, позже развивающихся чувств удивления и страха.

«В каждом сильном чувстве, – говорит Гефдинг11, – содержится элемент неожиданности и удивления и, наоборот, удивление может служить вступлением к различным чувствам (страху, радости любви)». По наблюдениям Прайера, неожиданность и удивление принадлежат к первым чувствам новорожденного; они проявляются при первых вкусовых впечатлениях.

Чувство неожиданности состоит во внезапной остановке психических и некоторых нервных процессов, которые на короткое время – до полуминуты, – вдруг задерживаются, как будто все нервные акты получили обратный ход или толчок. В своих простейших формах чувство неожиданности представляется чисто физиологическим или нервным процессом; но, во всяком случае, и в своих высших формах оно полно физических элементов. задержке нервных актов в состояниях неожиданности может иногда предшествовать мигание глаз (век), вскидывание ручек и общее вздрагивание. Чувство неожиданности вызывается у ребенка сильным звуковым впечатлением уже на первой неделе по рождении, но оно наступает также и под влиянием других раздражений, полученных из любого органа чувств. Его, например, можно вызвать, подувши в лицо ребенку, быстро прикоснувшись к ребенку, давши ему пить из холодной ложечки; оно также наступает при обонятельных и вкусовых впечатлениях, если эти впечатления по своей силе резко превосходят обычную норму, например, сироп, положенный ребенку в ротик, сразу огорошивает его, но, после минутной остановки, ребенок распробовав, в чем дело, охотно принимает сладкое. Этот пример показывает наглядно, что даже и впечатления приятные, если они очень резки, повергают ребенка в состояние неожиданности. В приведенных фактах содержится указание на необычайную чувствительность нервной системы у ребенка в отношении всяких вообще впечатлений и на вытекающую отсюда необходимость бережно обходиться с нервами дитя.

Чувство неожиданности стоит на границе между приятными и неприятными чувствами. Подобно другим эмоциональным состояниям, чувство неожиданности может разрешиться переходом в другие душевные состояния, повышая за свой счет их с