Государства как субъекты МЧП

В мировой практике сложились две основные концепции определения статуса государств в МЧП.

1. Концепция абсолютного иммунитета – государство является суверенным образованием.

Суверенитет является постоянным свойством, действующим независимо от того, в каких отношениях государства участвуют. Принцип суверенитета и связанный с ним принцип невмешательства во внутренние дела другого государства обуславливают неподчинение государства иностранному суду и иностранному праву. Следовательно, даже когда государства участвуют в гражданско-правовых отношениях, они пользуются рядом иммунитетов, вытекающих из принципа суверенного равенства (суверенитета). 2 группы иммунитетов:

1) процессуальные иммунитеты (иммунитет от предъявления иска, от обеспечения иска, от принудительного исполнения судебного решения);

2) коллизионные иммунитеты (иммунитет от применения иностранного права в тех случаях, когда отношение тяготеет к иностранному правопорядку). Государство вправе отказаться от любого из иммунитетов или всех вместе.

2. Концепция ограниченного или функционального иммунитета.

Правовой статус субъекта отношения определяются природой самого отношения. Природа частно-правовых отношений препятствует иерархии субъектов этих отношений. Другими словами, когда государство выступает в качестве предпринимателя в международной торговле, оно должно подчиняться общим началам гражданско-правового регулирования, одним из которых является принцип равенства сторон.

Следовательно, участвуя в частных отношения, государство само отказывается от своего суверенитета. В начале 70-х гг. 20в. эта концепция была закреплена в законодательстве США, ЮАР, практически всех европейских стран, где были приняты законы об иммунитетах иностранных государств (общее правило: если иностранное государство является субъектом частно-правовых отношений, то оно не обладает иммунитетом).

В СССР и РФ доктрина традиционно исходит из концепции абсолютного иммунитета.

Ст. 401 ГПК закрепляет в российском законодательстве концепцию абсолютного иммунитета. Ст. 213 АПК говорит о возможности предъявления иска, вытекающего не из деятельности государства как суверена. Очевидно в ближайшее время будет принят отечественный закон об иммунитетах иностранных государств либо РФ присоединится к Европейской конвенции.

Ст. 1204 ГК закрепляет правило: к гражданско-правовым отношениям с участием иностранного элемента, субъектом которых является государство, коллизионные нормы применяются на общих основаниях, если иное не установлено законом.

 

Правило о возможности предъявления иска, если он связан с предпринимательской деятельностью (de jure gestionis), распространяется и на международные межправительственные организации.

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) (под ред. проф. В.В.Яркова) - М.: Издательство БЕК, 2003. Комментарий к статье 251

4. Иммунитет международных организаций имеет производный характер от иммунитета государств, образовавших международные организации. В учредительных документах организаций и прежде всего уставах закреплен принцип наличия иммунитета, в то время как содержание иммунитета раскрывается в соглашениях со страной пребывания штаб-квартиры такой организации (см.: Богуславский М.М. Международное частное право. 4-е изд. М., 2001. С. 416). Согласно ч. 2 данной статьи судебный иммунитет международных организаций определяется международным договором Российской Федерации и федеральным законом.

Иммунитетом наделены многие известные международные организации, например ООН в соответствии с Конвенцией о привилегиях и иммунитетах ООН от 13 февраля 1946 г., Конвенцией о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений ООН от 21 ноября 1947 г., Совет Европы - в соответствии с Генеральным соглашением о привилегиях и иммунитетах от 2 сентября 1949 г. (см.: Ануфриева Л.П. Международное частное право. Том 3. М., 2001. С. 342).

Важно также различать иммунитет при выполнении функциональных обязанностей международной организации, для выполнения которых она и была образована, и участие международной организации в гражданском обороте.

Приведем в этой связи пример из п. 7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 18 января 2001 г. N 58 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов", согласно которому иммунитет не распространяется на коммерческую деятельность международной организации, не предусмотренную международными договорами (ее уставом и соглашением о штаб-квартире).

Международная межправительственная организация предъявила иск к государственной налоговой инспекции о признании не подлежащими исполнению инкассовых поручений ответчика на бесспорное списание с расчетного счета организации недоимки по налогу на добавленную стоимость.

Решением арбитражного суда исковое требование удовлетворено, так как на основании ст. 7 Конвенции о правовом статусе, привилегиях и иммунитетах межгосударственных экономических организаций, действующих в определенных областях сотрудничества (Будапешт, 5 декабря 1980 г.; далее - Конвенция), истец освобождается от прямых налогов и других имеющих налоговый характер обязательных платежей и сборов за исключением платежей за коммунальные услуги и другие подобные виды обслуживания. Согласно ст. 6 Конвенции имущество и активы истца имеют иммунитет от любой формы судебного и административного вмешательства, за исключением случаев, когда сам истец откажется от иммунитета. При пересмотре дела в порядке надзора Высший Арбитражный Суд РФ отменил решение суда первой инстанции и направил дело на новое рассмотрение в связи с тем, что согласно ст. 4 Устава международной организации она создана для научной деятельности с целью изучения фундаментальных свойств материи и продвижения результатов научных исследований в промышленное производство. Для осуществления этих функций ей предоставлен иммунитет от национальной юрисдикции (функциональный иммунитет). Последнее подтверждается и соглашением о штаб-квартире этой организации в России, заключенным организацией и Правительством РФ.

Как видно из материалов дела, наряду с упомянутыми функциями международная организация осуществляла и иную деятельность, в частности сдавала помещения в аренду, оказывала коммунальные услуги и т.д. С учетом этих обстоятельств арбитражному суду следовало установить объем средств, полученных международной организацией от уставной деятельности и от реализации работ, услуг, не имеющих отношения к компетенции международной организации, выяснить сумму дохода, на которую не распространяются иммунитеты и привилегии международного лица, и исчислить сумму налога, подлежащего перечислению в бюджет страны пребывания международной организации.

 

Функциональный иммунитет.

Этот вид иммунитета основан на принципиальном разграничении функций государства на публич­но-правовую и частноправовую. Если государство действует как суверен, совершает акт властвования (acta imperii), т. е. выступает как носитель суверенной власти (de jure imperii), то оно всегда пользуется иммунитетом, в том числе и в частноправовой сфере. Если государство выступает в качестве частного лица (acta gestionis), занимается коммерческой деятельностью (de jure gestionis), то тогда оно иммунитетом не обладает. Следовательно, в зависимости от осуществляемых функций государство может выступать либо в качестве суверена, носителя публичной власти, либо в качестве частного лица.

Впервые этот вид иммунитета был сформулирован в самом общем виде в решениях суда Бельгии (1857 г.) и суда Италии (1883 г.). Активно он разрабатывался в доктрине международного права после возникновения советского государства. Создаваемая в тот период доктрина функционального иммунитета была откровенной реакцией на прямое участие советского государства в ча­стноправовой экономической сфере. Тем не менее функциональный иммунитет утверждался в судебной практике разных стран с большим трудом. Быстрее этот процесс шел в европейских странах. Англо-американские суды продолжали придерживаться в целом позиции абсолютного иммунитета вплоть до принятия в США и в Англии законов об иммунитете. Функциональный иммунитет нашел закрепление и в ряде законов, принятых в 70—80-е годы в некоторых странах. Видимо, полностью на функциональном иммунитете основаны: Закон США «Об имму­нитетах иностранного государства» 1976 г.; «Акт, предоставляющий иммунитет государству в канадских судах» 1982 г.; Акт Австралии «Об иммунитете иностранного государства» 1984 г.

Функциональный иммунитет в том виде, в каком он сформу­лирован в судебной практике, в международно-правовой доктри­не, а затем и в ряде национальных законов, обладает целым ря­дом существенных недостатков, которые не позволили ему стать общепризнанной альтернативой абсолютному иммунитету.

Прежде всего отметим, что ни доктрина, ни судебная практи­ка, ни законы не установили какие-либо объективные критерии, с помощью которых можно было бы определенно или хотя бы с существенной долей определенности разграничить деятельность государства как суверена или как частного лица. Чаше всего на­зывается характер (природа) операции или ее цель. Например, согласно закону США «коммерческая деятельность» означает постоянное ведение коммерческой деятельности или заключение отдельной коммерческой сделки или совершение действия. Коммерческийхарактер дея­тельности определяетсяприродой ведения деятельности или заключенной от­дельной сделки или совершенного действия, а не их целью» (ст. 1603).

Если опираться на характер отношения, то любая сделка, опе­рация, регулируемая частным правом, а не международным, явля­ется частноправовой, т. е. коммерческой операцией, и ничем не отличается от подобных операций, совершаемых частными лица­ми. С точки зрения природы акта аренда государством здания яв­ляется частноправовой сделкой независимо от того, арендуется ли здание для расположения посольства или для устройства гостини­цы для проживания приезжающих своих граждан. Последователь­ное применение этого критерия неизбежно ведет к крайнему вы­воду (который всеми отрицается), что в любой сфере деятельности, регулируемой не международным, а нацио­нальным частным правом, государство не должно пользоваться иммунитетом.

Нерезультативно и применение цели деятельности в качестве разграничительногокритерия: государство обладает иммунитетом, если совершаемые им операции не имеют коммерческой цели, и напротив, если цель деятельности коммерческая, то права на им­мунитет нет. Едва ли с точки зрения цели можно однозначно оп­ределить, являются ли частноправовыми или коммерческими сделки, заключаемые государством с частными лицами, напри­мер, на постройку и покупку военного судна, или на покупку ма­териалов на строительство посольства, или покупку продовольст­вия в целях снабжения армии или пострадавших от стихийного бедствия и т. д. Не вызывает сомнений, что какую бы частнопра­вовую сделку или операцию (коммерческую) ни совершало бы го­сударство, оно всегда действует в государственных целях, в интересах общества и государства, а не ради выгоды частных лиц (естест­венно, мы исключаем криминогенную ситуацию, когда сделка совершается от имени государства коррумпированными лицами в своих интересах). Поэтому использование цели в качестве кри­терия разграничения публично-правовой и частноправовой дея­тельности не дает объективного результата.

Таким образом, одна и та же совокупность фактов истолковы­вается судами даже одного государства по-разному: одна и та деятельность рассматривается как коммерческая, при которой го­сударство не может претендовать на иммунитет, или некоммерче­ская с признанием иммунитета. Это положение было констатиро­вано в одном из докладов, заслушанных в Комиссии международ­ного права.

В качестве примера приведем дело X. v. Government of the United States, рассмотренное в австрийских судах в 1961 г., из ко­торого видна невозможность объективного разгра­ничения коммерческой и некоммерческой деятельности государ­ства. Автомобиль, принадлежавший посольству США в Австрии, должен был доставить дипломатическую почту в аэропорт. Во время парковки возле посольства США он нанес повреждение ав­томобилю, принадлежавшему австрийскому гражданину X., который и предъявил иск о возмещении ущерба в австрийский суд. Суд первой инстанции не принял иск к рассмотрению, сославшись на отсутствие юрисдикции в отношении иностранного государства, которое пользуется иммунитетом при совершении действий acta imperii, поскольку отправка дипломатической почты связана с осуществлением суверенной деятельности. Апелляцион­ный суд оставил это решение в силе, признав его аргументацию правильной. Однако Верховный суд дал иную оценку данным обстоятельствам: «Управление иностранным государством автомобилем, пользование общественными дорогами принадлежит к сфере частной деятельности, даже если такое управление и использование связаны с выполнением суверенных функций». В результате Верховный суд сделал вывод, что США в данном деле не обладают иммунитетом.

Таким образом, все это свидетельствует о неспособности тео­рии функционального иммунитета выдвинуть критерии, которые бы четко разграничивали деятельность государства на суверенную и частную.

Показательно, что Комиссия международного права на своей 51-й сессии, состоявшейся в 1999 г., вновь вернулась по требованию Генеральной Ассамблеи ООН к вопросу о коммерческом характере сделки. Генеральная Ассамблея запросила разработать критерии для определения коммерческого характера контракта или сделки. Комиссия, рассмотрев все использующиеся в практи­ке критерии (характер, цель, мотив и пр.), вынуждена была кон­статировать недостаточность любого из них и невозможности их использования и предложила Генеральной Ассамблее обратиться к термину «коммерческие контракты или сделки» без каких-либо разъяснений.

В результате национальный суд является той высшей инстан­цией, которой принадлежит право давать оценку деятельности иностранного государства и решать, предоставлять ему иммунитет или нет. Это порождает непоследовательную и противоречивую практику в решении столь важного вопроса.

Правда, существует мнение, нашедшее отражение и в ино­странных судебных решениях: тот факт, что нелегко установить четкое различие между суверенной и несуверенной государствен­ной деятельностью, не должен служить основанием для отказа от такого разграничения. Суд должен принимать во внимание все обстоятельства для того, чтобы решить, в какой сфере совершено действие: в частноправовой или суверенной деятельности. Например, в докладе Конгресса США, посвященном принятию Закона об иммуни­тетах иностранного государства, отмечалось, что «неблагоразумно» чрезмерно точно определять это понятие; американский суд в каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств дела должен выяснить характер сделки и в соот­ветствии с этим решить вопрос об иммунитете (см. об этом: Хлестова И. О., Швыдак И. Г. Законодательство капиталистических стран об иммунитете ино­странного государства. М., 1988. С. 16.).

Действительно, проблемы, которые не имеют четких объек­тивных критериев и решение которых возлагается на суд в меж­дународном частном праве, есть. Одна из них - оговорка о пуб­личном порядке. Но это не оправдание для искусственного создания еще одной проблемы, не имеющей объективного решения. А главное, то, что в подобных проблемах есть принципиальная разница. Применяя оговорку о публичном порядке, суд оценивает иностранное право и решает вопрос о возможности его применения. Изучая характер сделки с участием иностранного государства, суд оценивает дея­тельность иностранного суверена и решает вопрос: признать за ним право но иммунитет или отказать ему в этом праве. То есть это си­туация, когда национальный суд становится над иностранным го­сударством, подчиняя его своей власти во всех случаях.

Из этого следует и другой серьезный дефект функционального иммунитета: государство a priori подчиняется юрисдикции ино­странного суда. Даже если суд признает некоммерческий характер деятельности государства и соответственно его иммунитет, то юрисдикция иностранного суда уже состоялась, решение, обяза­тельное для государства, уже вынесено, и тем самым нарушен иммунитет государства.

Отметим еще один серьезный недостаток функционального иммунитета, на который всегда обращала внимание советская доктрина, но и сегодня эта критика сохраняет значение. Извест­но, что суверенитет государства - это имманентно присущее ему качество. Государство и суверенитет неотделимы друг от друга так же, как и неделим государственный суверенитет. Какую бы дея­тельность ни осуществляло государство, оно всегда выступает как носитель государственной власти, т. е. как jure imperii. Участвуя в частноправовых отношениях, государство не теряет присущее ему качество властности и суверенности. Функциональный им­мунитет исходит из того, что есть некая сфера отношений, кото­рую, как мы видели, не удалось объективно отграничить, в кото­рой государство выступает как частное лицо и соответственно не обладает ни суверенитетом, ни иммунитетом. Следовательно, он находится в явном противоречии с принципами суверенности и независимости государств, которые являются основополагаю­щим началом международного права и которые пока еще никто не отменил.

В силу отмеченных обстоятельств функциональный иммуни­тет, получив широкое распространение во второй половине XX в., не стал общепризнанным. Например, Я. Броунли, известный английский юрист, делает заключение, что результат функционального иммунитета совершенно неудовлетворителен и требуется реформа (см.: Броунли Я. Цит. соч. С.475).

Как уже отмечалось выше, ст. 251 АПК 2002 г. в отличие от других российских законов распространяет действие иммунитета только на те иностранные государства, которые действуют как носители власти: «Иностранное государство, выступающее в каче­стве носителя власти, обладает судебным иммунитетом...». Види­мо, эту формулировку можно толковать как шаг в сторону функ­ционального иммунитета. В то же время, какую бы деятельность государство не осуществляло, оно всегда выступает как носитель власти. Государство — суверенитет — власть: неразрывно связанные понятия. Властная природа государства проявляется в любой его деятельности. Поэтому едва ли можно безоговорочно утверждать о закреплении в ст. 251 АПК функционального иммунитета.

Ограниченный иммунитет.

В отличие от функционального, который ограничивает им­мунитет на основе общего принципа (критерия) —деления деятельности государства на суверенно-властную и частную, ограни­ченный иммунитет не использует формальных критериев, а формулирует перечень конкретных случаев, когда государство не пользуется иммунитетом. Эти случаи могут быть сформулированы самими государствами как на двусторонней, так и на многосторон­ней основе, в том числе универсальной. В отличие от функционального, кото­рый складывался в судебной практике, ограниченный иммунитет может быть создан только основными акторами международных хозяйственных связей — государствами. Доктрина, судебная практи­ка могут при этом играть лишь вспомогательную роль.

Идея и основа ограниченного иммунитета заключается в том, что иммунитет - это право государства, вытекающее из его суве­ренитета, на неприменение к нему иностранной юрисдикции, от которого государство может отказаться как целиком, так и в лю­бой его части. Поэтому задача заключается лишь в создании наи­более точных формулировок случаев и обстоятельств, при нали­чии которых государство не будет пользоваться иммунитетом. Не­смотря на всю сложность, как всякая правотворческая задача, она решаема.

Если государства заинтересованы в развитии нормальных тор­говых и иных экономических связей, ничто не мешает им при заключении торгового договора (эти договоры связывают на дву­сторонней основе практически все государства и создают общую правовую базу для осуществления торгово-экономических отно­шений между ними) сформулировать те случаи, при которых го­сударство, вступая в торгово-экономические отношения с частны­ми лицами, не будет претендовать на иммунитет. То же можно сделать и для более узкой сферы экономических отношений, на­пример при подписании договоров о взаимной защите иностран­ных капиталовложений и т. д.

 

Удачным опытом создания правовых основ ограниченного им­мунитета на многосторонней (региональной) основе можно счи­тать Европейскую конвенцию 1972 г., заключенную странами — участницами Совета Европы (так как Россия является членом Совета Европы, она вправе присоединиться к Конвенции). Кон­венция закрепляет общий принцип иммунитета государства от иностранной юрисдикции (ст. 15), а также формулирует (ст. 1 — 14) детализированные исключения из этого принципа. Рассмотрим некоторые из них.

Конвенция содержит нормы, которые можно разделить на следующие группы: 1) определяющие форму и условия отказа иностранно­го государства от иммунитета в судах другого государства-участника; 2) устанавливающие виды требований и разбира­тельств, в отношении которых иммунитет иностранному госу­дарству не предоставляется; 3) процессуальные нормы, в част­ности, регламентирующие порядок вручения судебных доку­ментов; 4) нормы, регулирующие исполнение судебных реше­ний; 5) нормы факультативного характера. Конвенция не рас­пространяется на разбирательства относительно социального обеспечения, возмещения ядерного ущерба или вреда, тамо­женных обязательств, налоговых или уголовных взысканий, разбирательств, связанных с управлением государственными морскими судами.

Ст.ст. 1—3 и 12 определяют форму и условия отказа са­мого государства от иммунитета в иностранном суде:

1) если госу­дарство вступает в процесс в иностранном суде в качестве истца или третьего лица, значит, оно признает юрисдикцию этого суда, в том числе и в отношении встречного иска; и наоборот, если го­сударство выдвигает встречный иск, то признает юрисдикцию и в отношении основного иска;

2) если государство ссылается на им­мунитет после того, как вынесено решение по существу, оно не пользуется иммунитетом;

3) если государство вступает в процесс, чтобы заявить о своем иммунитете, то это не может рассматри­ваться как отказ от иммунитета;

4) государство не пользуется им­мунитетом, если оно взяло обязательство признать юрисдикцию иностранного суда в одной из форм: в международном соглаше­нии, ясно выраженным положением в договоре, составленном в письменной форме, ясно выраженным согласием, данным после возникновения спора;

5) если государство дало согласие в пись­менной форме на арбитражное разбирательство спора, то оно не обладает иммунитетом в суде того государства, где осуществлялось или должно было осуществляться арбитражное разбирательство.

Последующие статьи формулируют конкретные дела при на­личии конкретных обстоятельств, в которых государство не может претендовать на иммунитет (как правило, такие обстоятельства связаны тем или иным образом с территорией того государства, суд которого рассматривает дело). Государство не пользуется им­мунитетом в следующих случаях:

1) в делах по договорному обязательству, если согласно кон­тракту оно осуществлялось или должно быть осуществлено на территории го­сударства, где происходит судебное разбирательство;

2) в делах, связанных с трудовым соглашением, работа по ко­торому подлежит исполнению или исполнялась на территории государства суда;

3) в делах, связанных с участием в юридических лицах, если такое лицо имеет свое реальное или официальное место нахожде­ния или свое главное учреждение на территории государства суда;

4) по делам, связанным с деятельностью бюро, агентства либо другого учреждения, через которые государство осуществляет про­мышленную, коммерческую или финансовую деятельность, если такое учреждение находится на территории государства суда;

5) по делам, связанным с недвижимостью, если она находится на территории государства суда;

6) по делам, связанным с иму­ществом, право на которое возникло у государства в результате наследования;

7) по делам, связанным с возмещением ущерба, если он вы­зван фактом, имевшим место на территории государства суда.

 

Т.о., Конвенция обес­печивает достаточное число оснований для установления юрис­дикции судов государства, где рассматриваются соответствующие дела.

Европейская конвенция содержит нормы, регламентирую­щие порядок вручения судебных повесток и заочных судебных решений. Такие документы вручаются министру иностранных дел государства, против которого возбуждено разбирательство или было вынесено судебное решение.

Одной из особенностей Конвенции является то, что она регу­лирует не только юрисдикционные иммунитеты государств, но также признание и исполнение судебных решений в отношении иностранного государства. Это приводит к определенной сложно­сти конвенционного режима. Иммунитет от приведения к испол­нению иностранных судебных решений, как было рассмотрено выше, является отдельным элементом иммунитета государства, допускающим самостоятельное регулирование. При режиме огра­ниченного иммунитета проблема обеспечения исполнения судеб­ного решения в отношении иностранного государства приобрета­ет дополнительную сложность.

Логически рассуждая, следовало бы признать, что предусмот­ренное Конвенцией право суда в перечисленных случаях прини­мать решение в отношении иностранного государства предполага­ет и право его реализовать. Однако Конвенция разделила эти элементы иммунитета, предусмотрев разное регулирование. Прин­ципиальное значение имеют два положения. Первое исходит из обшей концепции иммунитета: отказ от иммунитета по основани­ям, предусмотренным в ст. 1—13, не означает отказа от иммуни­тета против принудительного исполнения иностранного судебного решения, а также от иммунитета от «охранительных мер в отно­шении имущества» (т. е. принудительных мер по предварительно­му обеспечению иска), «кроме тех случаев, когда государство дало на это свое ясно выраженное согласие в письменной форме». Это положение закреплено в ст. 23 Конвенции: договаривающееся го­сударство не может осуществить принудительное исполнение су­дебного решения в отношении другого договаривающегося госу­дарства.

Второе положение возлагает на договаривающееся государство юридическую обязанность исполнить вынесенное против него су­дебное решение на территории другого договаривающегося госу­дарства при соблюдении некоторых условий.

 

Согласно Конвенции государство, против которого было вынесено решение, обязано его исполнить. Такое государство вправе не исполнять вынесенное против него решение согласно ст.20 Конвенции лишь в строго ограниченных случаях: 1) оно вынесено по делу, не входящему в круг дел, предусмотрен­ных ст. 1—13; 2) если решение противоречит публичному порядку страны исполнения; 3) решение не окончательно; 4) если разбиратель­ство между теми же сторонами по тому же основанию: а) имеется в производстве суда этого государства и возбуждено первым, б) находится в производстве суда другого участника Европейской конвенции и было возбуждено там первым; 5) если не были соблюдены требования о вручении судебных по­весток, государство не явилось в суд и не принесло апелляцию на заочное судебное решение; 6) неправильно решен вопрос о компетенции; 7) нарушены правила о компетенции, установленные в праве государства-ответчика, либо выбрано применимое право, несоответствующее МЧП государства – ответчика или договору между государством – ответчиком и государством места судебного разбирательства.

Если государство не исполняет судебное решение, сторона, добивающаяся его исполнения, вправе обратиться в суд государства, против которого было вынесено решение. Этот суд должен определить, «следует ли привести в ис­полнение судебное решение в соответствии со ст. 20» (напомним, что в национальном суде государство иммунитетом не обладает). При ратификации, утверждении или присоединении к Евро­пейской конвенции государство-участник должно указать такие компетентные суды. Иными словами, важная особенность дан­ной Конвенции состоит в следующем: для того чтобы принудительно исполнить судебное решение, вынесенное против иностранного государства, заявитель должен обратиться в ком­петентный суд государства, против которого было вынесено решение.

Дополнительный протокол к Конвенции расширил это право: за­интересованная сторона может начать соответствующий процесс по своему выбору либо в суде государства, не выполняющего решение, либо в Европейском суде, состоящем из 7 членов Евро­пейского суда по правам человека.

Таким образом, Конвенция приняла компромиссное решение: сохранив общее правило о невозможности принудительного исполнения иностранного судебного решения, вынесенного против государства, она возложила международно-правовую обязанность на государство исполнить такое решение. В результате национально-правовой механизм исполнения решений иностранного суда был заменен международно-правовым.

Никакие принудительные меры не применяются в отношении собственности иностранного государства, которая находится на территории государства суда. Такие меры могут применяться только при условии, что иностранное государство согласилось на их применение в письменной форме в каждом отдельном случае.

Подводя итоги, можно констатировать, что международ­но-правовое решение вопросов о положении государства в частноправовых отношениях не достигло значительных результатов. Европейская конвенция является наиболее удачным опытом, но и она не получила большого распространения даже в Европе.

Что касается национального права, то оно в принципе не способно решить комплекс проблем, связанных с иммунитетом государства. Иммунитет, как говорилось выше, представляет со­бой две взаимосвязанные стороны; с одной стороны, это право государства на неприменение к нему иностранной юрисдикции, а с другой —это отказ государства от своей юрисдикции в отно­шении иностранного государства. Проблема иммунитета может быть решена тогда, когда ожидания одного государства совпадут с реальностью на территории другого государства. Достижение этого возможно как минимум на двустороннем уровне, т. е. на основе межгосударственного соглашения. Национальные законы, предусматривающие ограничение иммунитета иностранного госу­дарства, прямо нарушают его суверенитет и международно-право­вой принцип суверенного равенства. С точки зрения международ­ного права национальным законом государство вправе лишь огра­ничить свой собственный иммунитет, но не может покушаться на иммунитет иностранного государства.

Европейская конвенция вступила в силу 11 июня 1976 г. В ней участвуют Австрия, Бельгия, Великобритания, Кипр, Люксембург, Нидерланды, ФРГ, Швейцария.

16 мая 1972 г. был подписан Протокол к Европейской кон­цепции. Протокол вступил в силу 22 мая 1985 г. Его участниками являются Австрия, Бельгия, Кипр, Люксембург, Нидерланды, Швейцария.

Организация американских государств, Ассоциация между­народного права также предпринимали попытки кодифициро­вать нормы об иммунитете иностранного государства. Проек­ты этих международных организаций были основаны на теории ограниченного иммунитета государства.