От хронического недостатка свежего воздуха

снижаются потенция мужчины и интеллект женщины, не говоря уже о красоте;

происходит множество супружеских и иных конфлик­тов, которых могло бы и не быть;

возникает большинство детских болезней, и прежде всего так называемых простуд;

дети делаются нервными, капризными и неуправляемы­ми, не желают учиться и не усваивают уроков; не ждите здоровья, ни физического, ни психического, у ребенка, зачатого, выношенного и воспитанного в духоте;

взрослые становятся раздражительными и мрачными, теряют память и соображение, лысеют, страдают бессонницей, перестают отличать существенное от несущественного, утрачивают ориентиры внутрен­них ценностей;

молодые люди хиреют, впадают в меланхолию и теряют волю к жизни, люди среднего возраста быстро дела­ются пожилыми, а пожилые стареют и преждевре­менно умирают.

Заявляю всерьез: лишать человека свежего воздуха — зна­чит казнить его одной из коварнейших казней, значит попро­сту душить духотой. Медленно, но тем вернее.

Теперь объясню, почему я, человек достаточно общитель­ный, не люблю всевозможных сборищ в закрытых помещени­ях, каких бы то ни было. Потому, что там душно. И не верю я, заранее не верю ни в какую пользу от общения в духоте, соберись за столом хоть созвездие супергениев. Не произведе­те вы хороших идей задушенными мозгами, будьте спокойны.

Увы, я далек от наивной мысли, будто все вышесказанное сможет хоть на микрон сдвинуть мозги заскорузлого теплови­ка: он прочтет, ничего не поймет, пробурчит: «Э-э-э» и закроет форточку.

Я обращаюсь к вам, братья по разуму. Не дадим себя задушить. Осознаем, наконец, непреложность своих прав и святость обязанностей. Право на свежий воздух священно, как право на жизнь. Тепловики, сытники и безопасники будут обвинять нас в злостном стремлении переохладить их драго­ценные личности, простудить детей, заразить воспалением легких и прочая, будут рычать, скулить и стонать. Будем же и тверды, и гибки. Рычащим — не уступать, скулящих — подбад­ривать, а уступать только стонущим, действительно зябнущим, с плохими сосудами и нарушенным тепло балансом. Не окно, так хоть полокна, не форточка, но полфорточки. И не ограни­чиваться борьбой за свежий воздух в замкнутых помещениях, проведем наступление на всех загрязнителей атмосферы, про­изводителей духоты и зловония.

И давайте же сами вовсю пользоваться свежим воздухом, покуда он, какой-никакой, еще есть на нашей планете. Ведь открытые форточки или даже распахнутые настежь окна в наших бетонных пещерах — это еще далеко не свежий воздух в полном смысле этого слова. И даже балкон и открытая веранда деревянного дома — не совсем то, хотя уже лучше. И городская улица, покрытая удушающим асфальтом, — не то.

Настоящий свежий воздух — это живая земля, целительная ее зеленая нагота, наполняющая пространство волшебными излучениями. Настоящий свежий воздух — это сады, леса, поля, озера и реки, горы и море.

Чистая земля и чистое небо.

Диктант

Один ответ на множество писем

Говорят: одному здоровье дается, а другому нет. Что ж, это верно, как одному дается арифметика, а другому не очень.

Дается-то оно дается, но отнимается и у тех, кому дано с избытком.

Думаю так: дается не здоровье, а способность к здоровью. Наследственный капитал, аванс. На способностях могут продержаться разве что гении, да и то до поры. А нам, простым смертным, здоровью надо учиться.

Где? У кого?

Делать радиогимнастику?.. Читать журнал «Здоровье»?..

Разрешите спросить: на что тратятся десять прекрасных школьных лет? И все последующие более или менее прекрас­ные годы?.. И почему бы не начинать преподавание азов здоровья и человековедения — с детского сада?

Только где взять преподавателей?..

Прошу от имени коллег: не требуйте невозможного от врачей. Нас учили борьбе с болезнями, но здоровью не обуча­ли. Иначе мы бы не болели сами, не так ли?.. А мы (говорю уже от имени пациентов), мы с такой бесшабашностью тратим свои авансы, каждый день, с пеленок, так последовательно и систематически учимся нездоровью, у нас такие квалифициро­ванные наставники, мы такие способные... Что же взять нам с врачей?

Настоящих Учителей Здоровья, физического и духовного, на земле было и есть очень немного. Все они самоучки, все приходили в главном к одному, каждый своим путем. Труд их велик и рискован. Двое из трех величайших йогов, в числе их Вивекананда, жили совсем недолго...

Мечтал писать романы, а пишу азбуку. Дежурный препода­ватель здоровья сам только первоклассник.

Откроем тетрадки, уважаемые дошкольники, возьмем руч­ки. Напишем диктант и выучим его наизусть.

МИНИМУМ МИНИМОРУМ,

или Семь великих ежедневных необходимостей каждому! Хотя бы раз в день:

1. Заставить поработать, подвигаться, пусть лишь разминочно, все мышцы тела, все суставы и сухожилия, сверху донизу и обратно — а вместе с ними промассировать, провен­тилировать движением все сосуды и нервы. Кто не работает, тот не живет!

2. Вспотеть в результате физических усилий — каких угодно. Потение от горячего питья, бани или просто жары — не в счет, хотя и это может быть хорошо. (Потение от нервоз­ности и болезни, разумеется, случай особый). Прочистка ка­пилляров — вот что это такое.

3. Продышаться свежим воздухом так, чтобы почувство­вать ОБНОВЛЕНИЕ КРОВИ. Вот главные составляющие этого чувства: облегчение дыхания и движений; оживление памяти и мышления, улучшение настроения или хотя бы прекращение его ухудшения; облегчение боли, если была; появление аппети­та и других естественных желаний. С непривычки можно и слегка опьянеть.

4. Ощутить самопроизвольный аппетит, без которого ни­чего не есть! Ничего!.. Исключение допустимо только для свежих фруктов, ягод и овощей (морковь, помидоры), а также для соков, усваивающихся и без аппетита. Страдающие язвен­ной болезнью, колитом и диабетом не должны дожидаться голодных пароксизмов, а есть заблаговременно, но очень по­малу. Все остальные — запомним: еда без аппетита — один из скучнейших способов самоубийства.

5. Подвергнуть свое тело ощутимой смене температуры.

Прохладные купания (степень прохладности, как знают мор­жи, вещь относительная), холодный душ с последующим энер­гичным растиранием или контрастный; обтирание снегом, воздушная ванна с энергичными движениями и т. п. — по вкусу, по выбору, сочетания всевозможнейшие. Усвоим: тем­пературные контрасты для тела столь же естественны и необ­ходимы, сколь и смена дня и ночи в Природе.

6. Найти повод хоть для одной маленькой радости или улыбки.

7. Помимо ночного сна — днем от 5—10 до 40—50 минут (вариации по индивидуальностям и условиям) побыть в состо­янии полного покоя и мышечного расслабления. В это время входить в доверительное общение с собой, восстанавливать и укреплять взаимную связь тела и духа, проводить самовнуше­ние — собираться. Медитация, аутотренинг. Или просто подремать, отключиться, но с непременным убеждением в святости этого дела, с настроем: «Здоров, спокоен, люблю жизнь, готов ко всему». То же самое — в постели, проснув­шись, и перед самым засыпанием, хотя бы в течение несколь­ких секунд... Ни дня без общения с собой!

...Все успели? Проверим...

СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЕШЬ

-OK - питание

-{•Как есть, чтобы жить

•{Как не есть, чтобы жить

•{Как не надо кормить ребенка

 

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало

Два важных правила запомни для начала

Ты лучше голодай, чем что попало ешь,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало

Омар Хайям

 

Уважаемый В. А.!

Мне 48 лет Работаю старшим экономистом предприятия В семье нас шестеро муж, сын, дочка с мужем, внучка, четырехлетняя Сонечка, и я Сразу же скажу вам, В Л, — не с психологическими проблемами я к вам осмели­лась обратиться Все вроде бы нормально (тьфу, не сглазить) Живем весело Не верят, завидуют, говорят, не бывает А вот у нас вышло, представьте себе, повезло

Конечно, не без трудностей, не без ссор, случается Но, дорогой В Л, при всем этом счастье не оставляют нас болезни, увы Мама моя умерла от инсульта, могла бы еще жить и жить У мужа (он старше меня на 5 лет) гипертония и язва 12-перстной кишки, было уже и предынфарктное состо­яние У дочери мигрени и что-то нехорошее с почками Сын 4 месяца лечился от закрытой формы туберкулеза, слава Богу, обошлось, но теперь какие-то астматические приступы, лы­сеет слишком быстро У Сонечки диатез сильнейший, диспеп­сии то и дело, простуды бесконечные Борис, муж дочери, пожалуй, самый из нас здоровый, но и у него, помимо колита, () Сама я то холециститом мучаюсь, то головной болью и головокружениями, подкатывает под сердце И все мы, кроме Бориса, какие-то рыхлые По весу особенно «выдающийся экземпляр» — лично я Но, боюсь, Маринка скоро меня до­гонит

Что ж нам делать, В Л? Ходить по врачам устали Болячки наши остаются при нас Стараемся делать зарядку, гулять на воздухе, по выходным дням — на лыжи, никто не курит, выпиваем только по праздникам И все равно что-то не то со всеми нами.

Я слышала, что последнее время большое значение прида­ется правильному питанию. Но такие разные кругом мнения. Живем мы не бедно, ни в чем себе не отказываем. На столе и колбаска, и тортик, и икорка бывают... Любим покушать всем семейством, этого у нас не отнимешь. Сама я обязана соблю­дать холецистатную диету, но не всегда же удержишься... Если можно, В. Л., хотя бы несколько слов, чтобы не развалиться нам, одному за другим.

А. Р.

 

Уважаемая А. Р.!

Не удивляйтесь, пожалуйста, объему моего посла­ния. Ваше симпатичное семейство заслуживает быть впридачу еще и здоровым. Вы правильно почувствовали, что для здо­ровья в вашем случае имеет особое значение изменение пита­ния.

Вот и подтолкнуло меня ваше письмо к осуществлению давно задуманного: написать нечто вроде Заповедей Грамот­ного Питания с сопутствующими размышлениями. Я не специ­алист-диетолог и не эксперт по вопросам пищеварения. Но уже не первый десяток лет наблюдаю и за тем, что люди делают с пищей, и за тем, что пища делает с людьми, — поэтому считаю себя вправе иметь совещательный голос.

Прошу извинить, если кое-что покажется не относящимся лично к вам, — волей-неволей приходится иметь в виду еще многих.

Не только о еде

Перевоспитание Гаргантюа. Семь «не» для ребенка

Что такое — нормальное питание, грамотное пи­тание, правильное питание?

Вопрос этот древнее любой поваренной книги, древнее матушки-медицины, древнее древнего.

Что вы едите и КАК едите?

Я спрашиваю об этом моих подопечных, с какими бы болезнями и проблемами они ни обращались ко мне, — спра­шиваю, настаиваю, прошу подробного описания: каково ме­ню? И что же?.. Процентов 50 удивляются: какое это имеет значение? Да не помню, ей-богу, не обращал внимания — ну, что придется, ну вот блинчики люблю с мясом. Ну, борщ там в столовой, ну, сосиска какая-нибудь, картошка... Ничего, все нормально, желудок работает... А что, разве это важно, м-м... для вашей специальности?..

Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, чем ты болеешь. Скажи мне, что ты пьешь... (впрочем, это и так ясно).

Вынесем за скобки проблему снабжения. Какой-то выбор всегда есть. Давайте спросим себя: что и как мы выбираем? Правильно ли, хорошо ли пользуемся имеющимся?..

Нет — и не надо. Вот идет по улице гордый счастливец, нагруженный консервированной селедкой и батонами колба­сы. Поглядим-ка, что у него там еще? Водка, импортный вер­мут, немного икорки, какая-то еще жирная колбасина, празд­ничная коробка конфет, здоровенный торт, блок «Мальборо» и три банки растворимого кофе.

— Где брали?

— Где брал, там уже нет.

Спрашивающие, конечно, несколько разочарованы. Ну а я, знаете ли, от души радуюсь за людей, которым все это не досталось. Мне хочется крикнуть им: глупые, вы не понимае­те, что как раз сегодня вам повезло! Радуйтесь, веселитесь! НЕТ — И НЕ НАДО!

А зато вот у того, который поспешает с бананами и апель­синами, я сам первый и спрашиваю:

— Где брали?..

Что надо, то надо. Иду покупать морковку, укроп, петруш­ку, редиску, свежие помидоры... Нагружаюсь тыквой, капу­стой, беру лук, свеклу, чеснок. Запасаюсь подсолнечным мас­лом. Вот удача — прекрасная гречка и хорошие яблоки. Одобряю кабачки, приветствую дыню, виват арбузам. Уважаю горох, бобы и фасоль. А вот и праздник мозгов — орехи. Если учесть, что ни селедка, ни шоколад, ни роскошнейшие торты, ни икорка меня решительно не волнуют, что и сливочное масло, и наисвежайшее мясо мне интересны лишь раза два, самое большее три в месяц, а летом и того меньше... Экономя на всем этом не только деньги, но и время, а главное, сохра­няя здоровье и бодрость духа, я могу позволить себе вдоволь орехов и меда, иногда какую-нибудь экзотику, вроде ба­нанов...

Нет, я не ортодоксальный вегетарианец и не фанатический сыроед. Я не морю себя голодом, практикую лишь периодиче­ские посты и недлительные очистительные воздержания, а потом ем, что хочу и сколько хочу. Ем все, стара­ясь лишь соблюдать ПРОПОРЦИЮ. Ем все, кроме ядов. Да и притом не утверждаю, что всегда прав, бывают и неугадки, и срывы...

Что делают с вами колбасы и торты. Если вам интересно, какие яды имеются в виду, могу уточнить: во-первых, яды общеупотребительные. И, во-вторых, яды лично мои. То есть продукты, с которыми у меня, именно у меня, как выяснилось по опыту, не складываются отношения. Последние никого больше не касаются, а вот о ядах общеупотребительных сто­ит, пожалуй, потолковать обстоятельнее.

Не волнуйтесь, пожалуйста, ни в коей мере не хочу вас пугать. «Яды» — это, конечно, некоторая гипербола. Ну разу­меется же, вы не умрете ни от давешней колбасы, ни от позавчерашнего торта, ни от банки вот этой таежной кильки, даже съеденной зараз под бутылку красного. Я не отрицаю — это калорийно, это наверняка слишком калорийно; это, может быть, даже вкусно, и слишком вкусно. (Я, правду сказать, уже забыл, вкусно ли, и не хочу вспоминать). А ваш организм настолько силен, что выдержит и укус гадюки.

Только вот что я знаю наверняка: этот невинный кусочек торта удавом обовьет вашу печень и наводнит кровь зловещи­ми хлопьями тяжеленного холестерина; он забьет изнутри ваши капилляры и поры сквернейшими недо окисленными жи­рами, загрязнит почки, поможет выпадению и без того не­крепких волос и прибавит народонаселение прыщей и угрей. Если у вас еще не начался склероз, он поможет его началу, а если уже начался — поспособствует всемерному развитию и прогрессу. И уж, конечно, если у вас есть хоть малейшая склонность к полноте, вы с гарантией будете носить его, этот кусок, вот тут на себе, пониже груди или пониже спины, и носить долго, скорее всего, пожизненно. Вы сомневаетесь, вы посмеиваетесь?..

Риск на риск. Повторю еще и еще раз: я противник всяческой односторонности и всякого фанатизма, в том числе пищевого. Вам безумно хочется съесть шоколадку, кусок се­ледки, маринованный огурчик, кружок ливерной колбасы. Ну съешьте, съешьте ради бога, если только нет у вас к этому категорических противопоказаний, уже твердо установлен­ных опытом (аллергии, болезни почек, кишечника и так да­лее). Старая студенческая мудрость — «Что нельзя, то нельзя, но если очень хочется, то можно» — справедлива, наверное, наполовину. Если вдруг почти с галлюцинаторной силой, ни с того ни с сего, не видя даже перед собой, вы начинаете мечтать вот об этом и ни о чем более, — то это значит, скорее всего, что организм срочно нуждается в пополнении каким-то веществом, содержащимся именно в ЭТОМ продук­те; что он готов принять и шлаковую нагрузку, пойти даже на риск отравления... Так бывает у беременных, у людей, долго сидящих на какой-нибудь строгой диете, и при некоторых нарушениях обмена. Риск встречи с враждебными вещества­ми в таких случаях, видимо, перекрывается риском недостачи чего-то (иногда известного, иногда нет) — недостачи, гро­зящей нарушением жизненно важных процессов. И организм дает об этом знать, организм требует — неотвязным желани­ем, жаждой, жгучей галлюцинацией. Съешьте сегодня. Съешь­те и завтра, если желание возобновится. Но послезавтра...

Обманите обманщика. А вот послезавтра и далее — мой вам совет: остановитесь. Спросите себя: что это, безотлага­тельная потребность, действительная нужда или просто при­тяжение привычки, рефлексик на вкусненькое, сладенькое, солененькое, алкогольненькое?..

Если можете — воздержитесь. И если не можете — поста­райтесь. Не говорите себе: нельзя, ни в коем случае... Будьте похитрее. Скажите: ладно, хорошо. Только потом. Попозже. И еще, и еще попозже... Отложите удовлетворение на как мож­но более долгий срок. Вожделения — опаснейшие обманщи­ки. Истинное желание проверяется отказом. Ослабнет, уйдет — туда ему и дорога.

Эх, раз, еще раз... Давайте запомним: разовое, случайное, редкое употребление — это одно, а постоянное, регулярное, систематическое — другое. Давайте поймем: питание — это вал, поток, масса. Всю жизнь, ежедневно... А во всех массовых процессах решает тенденция — повторяемость, частота. Ко­личество переходит в качество. Качество, в свой черед, — в количество: жира на животе, волос на голове, угрей на лице, простуд в течение года, солевых отложений в суставах, при­ступов стенокардии, мигрени, астмы, испорченных нервных клеток, склеротических бляшек на стенках сосудов...

Мыслить природными вероятностями. Знаете, что боль­ше всего меня удивляет у тех редких, гармонично здоровых людей, которые живут долго, весело и счастливо, себе и дру­гим в удовольствие? Память. Но не память в обычном понимании, хотя у них она тоже часто бывает поразительной. Память жизненной интуиции, память о собственной Природе. Они тонко чувствуют свое естество. Не аскеты, а просто воздержанны и умеют выбирать — по условиям, по самочув­ствию. Подвижны и умеют отдыхать. Умеют и принуждать, и слушаться, и любить себя — живут правильно: так, как надлежит жить природному существу по имени Человек. Это особенно заметно у долгожителей-горожан — есть ведь и такие, легко переваливающие за сто даже в крупных промыш­ленных центрах. Гены?.. Но ведь и гены суть не что иное, как носители памяти поколений, частицы памяти жизни. Учась у чемпионов здоровья, кое-что можем вспомнить и мы, простые болящие.

Мы можем мыслить природными вероятностями. Что бывало в Природе чаще, что реже? Какие условия были постоянными, в каких пределах менялись, что исключалось? Что, иными словами, естественно, что полуестественно, а что искусственно и противоестественно?

Думая об этом, можно сделать много открытий.

Природа и пищевое насилие. Все долгие миллионы лет эволюции мы двигались и когда просто хотели (как это сейчас делают звери и дети), и когда нас к этому принуждали другие требования: спасаться от врагов, искать укрытие, ис­следовать, искать пищу, любовь...

Иначе дело обстояло с питанием.

Есть или не есть — вопрос этот всегда решался только на основании внутреннего состояния. Питание — чисто внутрен­няя потребность, извне лишь провоцируемая (вид, запах пи­щи). Принуждать нас к питанию и к выбору той или иной пищи в Природе имел право один только голод. Принуж­дение это было благодатно, когда было из чего выбирать, и могло быть страшным, когда выбора не было.

ТЫСЯЧУ РАЗ ВНИМАНИЕ! Никакой враг, никакие обстоя­тельства никогда не могли заставить никого, от вируса до человека, есть, когда не хотелось и что не хотелось. Приходи­лось — и очень-очень часто! — НЕ есть, когда хотелось, и НЕ есть, что хотелось. Иными словами: принуждение в питании всегда было, но всегда только со знаком минус, с частицей НЕ. Принуждение к отказу.

И таким оно должно оставаться и ныне, если мы не хотим быть пищевыми самоубийцами.

Итак,