Стратегиальная организация метакогнитивных процессов

Понятие «метакогниция», как мы уже отмечали, было введено Дж. Флейвеллом. С его точки зрения метакогниция включает знание о познании и регуляцию познания. Знание о познании, в свою очередь, включает: 1) личностные переменные, или знания об особенностях собственного мышления и мышления других людей; 2) переменные задачи – знание о том, какие виды задач предъявляют те или иные требования к познавательным функциям; 3) переменные стратегии – знание о том, какие когнитивные м метакогнитивные стратегии позволяют наиболее эффективно реализовать ту или иную деятельность [307, 308, 309]. Рассмотрим подробнее наиболее важную операциональную категорию метакогнитивизма — категорию метакогнитивных стратегий.

Метакогнитивные стратегии представляют собой специфическую последовательность действий, направленных на планирование и контроль когнитивных процессов, а также соотнесение их результатов с целями деятельности. Они отличаются от когнитивных не столько содержательно, сколько по фикциям, которые они выполняют, по их направленности. Так, например, когнитивные стратегии используются достижения определенной цели, а метакогнитивные – для проверки насколько была достигнута цель. Как правило, метакогнитивная активность предваряет и завершает когнитивную. И только в случаях затруднений при реализации когнитивной активности, метакогнитивные стратегии включаются в деятельность (Roberts & Erdos [375]).

D. Halpern разделяет стратегии по уровням и выделяет две «макростратегии» как два основных способа построения метасмыслов: рефлектирование и теоретизирование. В их формировании ключевыми факторами являются опыт переживания неопределенности, способность соотносить часть и целое, видеть в части проявления целого, понимание оснований процессов собственного понимания. При этом рефлектирование обращено к собственному опыту, его оцениванию и систематизации. а теоретизирование предполагает создание познавательной схемы, позволяющей объяснять результаты наблюдений и опыта. И рефлектирование, и теоретизирование могут быть метапроцессами как первого, так и второго порядков – размышления над построенными смыслами и основаниями собственной жизнедеятельности и создание концептуальных схем, объединяющих более частные и простые схемы. Оба процесса, с точки зрения автора, развиваясь, усиливают друг друга, «открывая бесконечные возможности для построения новых смыслов» [320].

Значительную долю метакогнитивных стратегий составляют хранимые в памяти обобщенные планы и подходы к решению задач и проблемных ситуаций различного типа. Эти стратегии включают в себя два компонента – когнитивный и поведенческий (Lenz, Ellis, & Scanlon [341]). Показательным примером метакогнитивных стратегий средней сложности выступают мнемотехнические приемы. Эффективные метакогнитивные стратегии по мнению автора имеют три основные характеристики: они должны быть сформированы после приобретения первичных навыков, которые они призваны оптимизировать; стратегии должны быть легко актуализируемыми; наконец, они должны быть хорошо модифицируемыми для решения более или менее широкого спектра задач. В качестве примеров метакогнитивных стратегий, обеспечивающих высокую эффективность языкового обучения, можно привести следующие: выявление и анализ повторяющихся языковых паттернов, мониторинг правильности и грамматического строя своей и чужой речи, тщательный анализ ошибок, оценка аффективных особенностей и интонирования иностранного языка и т.п. При изучении иностранного языка метакогнитивно одаренные субъекты быстрее понимают смысловой строй речи, правильнее угадывают и достраивают значение малознакомых слов во фразе.

E.Blackey & S.Spence (по [352]) вводят понятие «метаархитГЛ ники сознания», состоящей из структуры метапроцессов, задача которых состоит в управлении простыми и сложносоставными процессами переработки информации. В качестве операциональных механизмов управления выступают метакогнитивные стратегии. Среди основных стратегий авторы выделяют:

· соотнесение поступающей информации с уже известной;

· выбор адекватных задаче мыслительных стратегий;

· планирование, мониторинг и оценка познавательных процессов.

Авторы допускают возможность целенаправленного формирования метакогнитивных стратегий через их феноменологическое описание и последующую технологизацию. Таким образом, как отмечает Scruggs [383], могут быть сформированы не столько сами метакогнитивные способности, сколько «метакогнитивное поведение». Способы формирования метакогнитивных навыков сводятся, в основном, к следующим:

1. Определение границ когнитивной компетентности и инкомпетент- ности.

2. Формирование «метакогнитивного» понятийного аппарата.

3. Практики словесных описаний метасостояний.

4. Планирование деятельности и самооценка ее результативности.

5. Создание обучающей «метакогнитивной среды», подкрепляющей метакогнитивное поведение.

С. Квон (по [123]) разделяет три иерархических уровня познавательных стратегий: когнитивные, управленческие и метакогнитивные. Первая группа стратегий отвечает непосредственно за переработку информации, вторая группа — за организацию познавательной деятельности, третья группа – за регуляцию процесса познания: его инициацию, контроль и мониторинг и достижение целей. Среди наиболее распространенных метакогнитивных стратегий С. Квон выделил реорганизацию материала в ментальном пространстве, соотнесение особенностей проблемной ситуации с элементами прошлого опыта и стратегии поиска и отбора релевантной задаче информации.

O'Malley and Chamot [364], подразделяют познавательные стратегии на три основные категории: когнитивные, матакогнитивные и социоаффективные. Каждая категория при этом включает свои субстратегии (такие как стратегии осмысления, организации материала, обобщения опыта, дедукции и ментального репрезентирования). Oxford разработал более простую модель, разделив познавательные стратегии на две группы – прямые и косвенные. К первой группе относятся мнемические, когнитивные и понятийные, ко второй – метакогнитивные, аффективные и социальные [364].

Anderson [267], обобщил результаты предыдущих исследований метакогнитивных стратегий и выделил пять этапов использования стратегий в метапознании: 1) подготовка и планирование решения, оценка проблемной ситуации, 2) выбор и применение познавательных страте- мониторинг эффективности использования стратегий, 4) выработка устойчивых сочетаний стратегий «под задачи», 5) окончательная оценка эффективности и перспектив используемых групп стратегий, рассмотрим подробнее каждый из указанных этапов.

I. Подготовка и планирование решения, оценка проблемной ситуации На этой стадии осуществляется формулировка целей, определение временных параметров их достижения, выбор общего направления решения. На этой же стадии осознается и при необходимости усиливается мотивация предстоящей деятельности.

II Выбор и применение познавательных стратегий. Метакогнитивная способность выбирать и использовать те или иные стратегии, исходя из требований задачи, — одна из наиболее важных и поддающихся целенапавленному формированию метаспособность. При этом мета- когнитивно одаренные субъекты актуализируют в проблемной ситуации больше вариантов стратегий решения, чем остальные испытуемые.

III. Мониторинг эффективности использования стратегий. Для развития метакогнитивной включенности в деятельность важно научиться рефлексировать компонентный состав стратегий и устанавливать объективные и субъективные критерии их эффективности в процессе их использования для решения проблемной ситуации [267]. Кроме того, субъект должен установить оптимальную периодичность проверки релевантности выбранных им познавательных стратегий. По форме данный этап подобен рефлексивному выходу за пределы деятельности.

IV. Выработка устойчивых сочетаний стратегий «под задачи». Способность составлять и использовать комбинации стратегий в различных вариациях по своей сути является метакогнитивной стратегией высокого порядка. Она предполагает актуализацию знаний обо всем имеющимся у субъекта арсенале познавательных стратегий и их комбинирование, то есть «подгонку» друг под друга и под конкретную задачу.

V. Окончательная оценка эффективности и перспектив используемых групп стратегий. Оценка субъектом своих познавательных и етапознавательных стратегий как завершение деятельности позволяет субъекту лучше осознать свои особенности переработки информации и структурировать навыки переработки информации.

Schwartz и Metcalfe рассматривают динамику метакогнитивного сопровождения познавательной активности [382]. Результаты их исследования представлены на рис. 3. Верхние квадраты включают стратегии контроля, нижние – стратегии мониторинга познавательной деятельности.

 

 

Рис. 3. Процесс метакогнитивного сопровождения познавательной активности (по Schwartz & Metcalfe)

Экспериментальное исследование метакогнитивных стратегий. В целях исследования стратегиального состава реализации метакогнитивных процессов нами было проведено специальное исследование, результаты которого представлены ниже. Для первичного выявления и описания метакогнитивных стратегий мы обратились к одному из подходов к изучению индивидуального опыта, разработанному в зарубежной психологии представителями феноменологического направления. В частности, С.Е. Олишевский предложил обозначить подход к качественному анализу опыта как «экзистенциально-феноменологический», направленный на изучение «сущности, структуры или формы, как человеческого опыта, так и человеческого поведения, рассматриваемого с помощью описательных техник, включая организованное наблюдение» (по [117]).

Остановимся подробнее на характеристике данного подхода. Его основные отличия от других подходов состоят в том, что: а) качественные описания опыта собираются от других людей, а не из данных самонаблюдения и б) при их анализе учитывается жизненный мир личности. Целью феноменологически- ориентированного исследования является получение точных и тщательных описаний определенного аспекта человеческого опыта. Основной метод, используемый в структуре данного подхода, представляет собой обработку большого числа бесед с целью удаления внутренних смысловых блоков интересующего исследователя феномена. В качестве результата применения метода создается полное описание психологических характеристик опыта и его структурной организации.

Среди зарубежных работ, посвященных феноменологическому методу, наибольшую известность получили труды К. Маустакаса, в которых разработана пошаговая процедура феноменологического анализа данных, применимая при описании и обработке результатов исследования индивидуального опыта [345]. Данные работы методологически базируются на положении о возможности познания природы и внутренних закономерностей психических явлений через анализ индивидуального опыта их переживания, представленного в сознании, и таким образом, легко вербализуемого. Основным методом, принимаемым представителями данного направления является феноменологический анализ различных видов внутреннего опыта и способов его переживания личностью. Начиная с 1960-х годов, когда данное направление только зародилось, и до современного этапа его развития, исследователями создавались различные схемы анализа индивидуального опыта, отличавшиеся по количеству и содержанию этапов анализа, а также по степени применимости к тем или иным категориям опыта. Первый вариант схемы феноменологического анализа был предложен ВанКаамом в 1966 году. Схема включала в себя следующие шаги: первичная группировка элементов опыта, редукция и элиминация несоответствующих элементов, кластеризация и заключительная идентификация базовых компонентов опыта. Позднее в работах Steevik, Collasi, Keen были предложены различные модификации данной схемы. Процедура феноменологического анализа является практически универсальной для различных видов опыта, что дает основание предположить эффективность ее использования при анализе мегакогнитивного опыта. В нашем исследовании была использована схема К. Маустакаса. Он выделяет 10 основных шагов работы с индивидуальными феноменологичексими описаниями того или иного опыта.

1. Исследователь собирает как можно более полное описание опыта.

2. Каждое высказывание исследуемого оценивается как релевантное или нерелевантное изучаемому феномену.

3. Из описания удаляются все нерелевантные высказывания.

4. Из описания удаляются повторяющиеся и синонимичные высказывания. Осуществление первых четырех шагов получило название «сужение горизонта исследования». Далее следует работа непосредственно с самим содержанием материала.

5. Все содержание описания разбивается на несколько тематических групп, отражающих различные аспекты переживания опыта Каждое высказывание относится к определенной тематической группе в результате чего образуются своеобразные «кластеры», формирующие структуру опыта.

6. На основании кластеров создается сущностное описание опыта, при этом приводятся примеры высказываний испытуемых.

7. На следующем этапе исследователем осуществляется рефлексия над качественным содержанием опыта, в результате чего составляется его структурное описание, отражающее специфику основных составляющих опыта и взаимосвязи между ними.

8. На восьмом шаге должны быть объединены сущностное и структурное описания. В результате исследователь должен получить рефлексивное описание структуры опыта, в которое включены наиболее иллюстративные высказывания испытуемого.

9. Все указанные выше восемь шагов повторяются для каждого индивидуального описания опыта.

10. В результате составляется единое для всех исследуемых, целостное описание опыта, отражающее его структуру и наиболее распространенные вербализованные примеры способов его проживания.

На наш взгляд, именно данный подход наиболее адекватен специфике задач исследования рефлексивных стратегий как формы реализации рефлексивных процессов. Опыт рефлексирования достаточно хорошо поддается вербализации и, в то же время, может иметь существенные различия по форме и содержанию у разных испытуемых. Итак, экзистенциально-феноменологический подход представляется наиболее адекватным для качественного анализа операционального состава метакогнитивных процессов как источника и способа получения внутреннего опыта.

Организация и методическое обеспечение исследования. В связи со слабой экспериментальной разработанностью проблемы рефлексии и незначительным количеством валидных методических средств, позволяющих измерить и описать параметры данного свойства, проведенное нами исследование носило поисковый характер. В качестве экспериментальных гипотез были выдвинуты следующие положения.

1. Реализация способности к рефлексии осуществляется через специфические рефлексивные стратегии, количество и вариативность которых неодинаковы у различных испытуемых.

2. Существует причинно-следственная связь между уровнем рефлексивности личности, с одной стороны, и показателями количества, а также вариативности рефлексивных стратегий, с другой.

 

Для выявления и изучения рефлексивных стратегий использовались следующие методические средства.

1. Методика «Точки». (Модифицированный вариант методики М.Т. Фрумкиной (по [117])). Методика направлена на диагностику интеллектуальной рефлексии, в частности, на выявление стратегий реализации интеллектуальной рефлексии. Испытуемому предъявляется бланк с некоторым множеством точек, расположенных следующим образом: часть точек находится в непосредственной близости друг от друга, образуя своего рода три гештальта по принципу пространственной близости. Остальные точки в случайном порядке располагаются по всему пространству бланка. По инструкции испытуемый должен сгруппировать все точки наиболее логичным, естественным и удобным с его точки зрения способом и обвести выделенные группы точек линиями. Во время выполнения задания с испытуемым проводилось составленное нами фокусированное интервью, направленное на выявление используемых для выполнения задания рефлексивных стратегий. В результате проведения методики вербализованные испытуемыми стратегии обрабатывались с помощью процедуры феноменологического анализа, а само выполнение задания оценивалось следующим образом: 1 балл – глобальная группировка (большинство точек объединяются в одно-два множества); 2 балла – выделение трех основных гештальтов с тенденцией к их размыванию за счет подключения к ним случайных точек; 3 балла – четкое структурирование на основе трех выделенных гештальтов, а также организация остальных точек в отдельное множество; 4 балла -многомерное структурирование в виде взаимного наложения выделенных множеств точек, совмещения одних и тех же точек в рамках разных выделенных множеств. Во время проведения методики испытуемому задавался ряд воп- росов, направленных на выяснение используемых им интеллектуальных Рефлексивных стратегий.

2. Личностный аспект рефлексивности исследовался с помощью специальной методики измерения рефлексивности [121]. Однако при этом модифицировался способ предъявления утверждений: испытуемому предлагалось не отвечать непосредственно на вопрос, а постараться отследить осуществляемые им мыслительные или другие операции в умственном плане в процессе формулирования ответа и дать самоотчет об этих операциях. Полученные данные рассматривались как стратегии реализации личностной рефлексии.

3. Коммуникативный аспект рефлексивности изучался с помощью модифицированного варианта предъявления методики фрустрационных реакций Розенцвейга. Испытуемому предлагалось оценить заданные коммуникативные ситуации с позиции внешнего наблюдателя и дать возможные варианты ее развития и исхода

4. Общий уровень развития рефлексивности измерялся с помощью методики измерения уровня рефлексивности (А.В. Карпов В.В. Пономарева [118, 121]).

 

В качестве испытуемых в исследовании принимали участие 50 человек в возрасте 18-58 лет, среди них 19 мужчин и 31 женщина, с высшим, незаконченным высшим, средним специальным и средним образованием. Среди испытуемых были студенты ярославских ВУЗов, рабочие и служащие. Соотношение в выборке людей с различным уровнем образования приблизительно одинаковое.

Статистическая и качественная обработка полученных эмпирических данных производилась в несколько этапов.

a. Вычислялся коэффициент линейной корреляции Спирмена между значением уровня рефлексивности и суммарным показателем по всем трем использованным методиками, а также между уровнем рефлексивности и показателем по каждой методике в отдельности (табл. З.1.).

b. Вычислялось значение корреляционного отношения между показателями уровня рефлексивности и суммарным показателем по трем методикам, и по каждой методике в отдельности (табл. 3.2.).

c. С помощью метода феноменологического анализа проводилась обработка протоколов, полученных при работе с испытуемыми, в ходе которой описывались основные рефлексивные стратегии.

 

Как показывают данные, представленные в табл. З.1., коэффициенты корреляции между общим уровнем рефлексивности и количеством стратегий, продемонстрированных испытуемыми при выполнении всех экспериментальных заданий, являются значимыми на а=0,01. Таким же значимым является и коэффициент корреляции между уровнем рефлексивности и суммарным показателем стратегий. На этом основании можно судить о наличии зависимости между выраженностью рефлексивности как способности и количеством (а также вариативностью) имеющихся в арсенале субъекта рефлексивных стратегий.

Таблица 3.1.

Значения коэффициентов корреляции

№ методики	Уровень рефлексивности
Методика №1	0,58*
Методика №2	0,91*
Методика №3	0, 79*
Суммарный показатель	0,82*

 

Примечание: звездочка означает достоверность коэффициентов на α=0,01.

 

Тем не менее, для понимания характера и детерминации выявленной зависимости измерения связи между показателями оказывается недостаточным. Необходимо вычислить «описательную меру связи», позволяющую предсказать, как изменения значения по одному показателю отразится на значении связанного (коррелирующего) с ним другого показателя, т.е. корреляционное отношение. Поэтому следующим шагом в обработке результатов стало вычисление корреляционного отношения между уровнем рефлексивности и количеством рефлексивных стратегий.

Таблица 3.2.

Значения корреляционных отношений

№ методики h	Суммарный показатель	Методика № 1	Методика №2	Методика №3
	0,927	0,650	0,951	0,830
hх/у	0,912	0,173	0,923	0,737

Примечание: х – значение уровня рефлексивности; у – общее количество стратегий.

Как можно видеть из данных, представленных в табл. 3.2., коэффициенты детерминации, существующие между переменными, превышают значение коэффициентов линейной корреляции и являются статистически значимыми. Более того, практически во всех случаях hу/х статистически значимо не отличается от hх/у. Из этого следует, что с вероятностью 99% по количеству рефлексивных стратегий можно сулить о степени выраженности свойства рефлексивности у испытуемого. Вероятно и обратное: по общему показателю рефлексивности можно с вероятностью 99% предсказывать, каков арсенал рефлексивных стратегий данного испытуемого.

Механизм такой взаимодетерминации, на наш взгляд, состоит в следующем: уровень рефлексивности, возрастая, проявляется в увеличении количества и сложности стратегий, а расширение арсенала способов рефлексивного выхода становится механизмом развития и соответственно, повышения тестового показателя общего уровня рефлексивности. В то же время hх/у несколько превышает значение hу/х, что позволяет судить о первичности – базовости рефлексивности по отношению к рефлексивным стратегиям. Будучи во многом исходно (генетически) детерминированной, рефлексивность как общая способность определяет возможности и ограничения развития рефлексивных стратегий у индивида как в плане количества и вариативности, так и с точки зрения их простоты или сложности.

Существование такой закономерности позволяет также судить о своеобразной «обратимости» рефлексии. Обратимость, сама по себе, является важным свойством мыслительных процессов, которые входят в структуру рефлексии как составной элемент. Но в отличие от обратимости мышления, обратимость рефлексии как психического процесса еще более высокого уровня организации, приобретает новое качество, переходя из характеристики протекания процесса в механизм его осуществления. Этот механизм и обеспечивает «поворот сознания на себя», то есть рефлексию второго и более высокого порядков.

В частности, в эксперименте при исследовании личностного и коммуникативного аспектов рефлексии в качестве одной из метакогнитивных стратегий выступала рефлексия второго порядка. В данном случае испытуемые осуществляли рефлексию результатов ранее проведенной рефлексии относительно какой-либо личностно-значимой или коммуникативной ситуации, подобной той, которая была предложена в качестве экспериментального материала. В наших предыдущих исследованиях выявлено, что в процессе «рефлексивного выхода» возможна рефлексия третьего и четвертого порядков [117, 123, 218, 219], однако уровень сложности экспериментального материала, использующегося в данных способах, не требовал реализации рефлексивных процессов такого высокого уровня.

Итак, можно считать доказанной взаимозависимость развития стратегии «рефлексивного выхода» и общего уровня рефлексивности, а также их взаимообусловленность. Важно отметить, что эта взаимосвязь не является линейной – монотонно возрастающей функцией. В отличие от других общих способностей – интеллекта, обучаемости и креативности, для которых максимальное развитие способности означает максимум используемых стратегий и наибольшую эффективность деятельности, соотношение уровня рефлексивности и показателей рефлексивных стратегий подчинено закономерности более сложного характера.

В свою очередь, сами рефлексивные стратегии описываются двумя параметрами – количеством и вариативностью. Под вариативностью рефлексивных стратегий понимается разнообразие используемых рефлексивных стратегий, гибкость в их применении, а также легкость перехода от одной стратегии к другой при работе с экспериментальным материалом.

Таким образом, в качестве экспериментальных данных было получено два показателя: общее количество стратегий и их вариативность (количество групп стратегий). Соотношение количества и вариативности стратегий становится оптимальным в плане реализации деятельности при значениях уровня рефлексивности около семи стенов; причем рост эффективности деятельности обусловлен не простой суммацией числа и вариативности стратегий, а отношениями супераддитивности между ними. Более низкое или высокое развитие способности к рефлексии приводит к снижению количества и вариативности стратегий соответственно.

Качественный анализ результатов, направленный на выяснение содержательной стороны рефлексивных стратегий, проводился согласно процедуре феноменологического исследования сознания, предложенной К. Маустакасом [345]. Вместе с тем, мы сочли возможным в данном исследовании объединить шаги по составлению сущностного и структурного описания опыта, в результате чего схема анализа приняла следующий – несколько более компактный вид:

— сбор «наивных» описаний от испытуемых, чей опыт подвергается изучению. В нашем исследовании это описания стратегий «рефлексивного выхода», полученные от испытуемых при работе с методиками, диагностирующими качественные особенности интеллектуальной, личностной и коммуникативной рефлексии;

— анализ этих описаний, в результате чего исследователь: а) «очищает» описания от повторов и нерелевантных высказываний, б) вычленяет важные, существенные или общие элементы, которые составляют специфику опыта, в) группирует существенные элементы. Данный этап соответствует переформулировке и сведению полученных от испытуемых стратегий к нескольким общим категориям;

— подготовка индивидуальных заключений, которое дает точное ^и ясное описание переживания на основании рефлексии исследователя над полученным материалом (структурное описание);

— создание обобщенного сущностно-структурного описания групп стратегий рефлексивного выхода.

Таким образом, в нашем исследовании описанная процедур была реализована следующим образом.

1. Сама по себе процедура эксперимента предполагала самоотчет испытуемых о способах выполнения ими экспериментальных заданий то есть описание собственных стратегий «рефлексивного выхода». Пос ле проведения исследования нами было получено 50 «наивных» описаний. При этом с целью получения более полных отчетов, испытуемым задавались уточняющие вопросы, направленные на максимальную де- тализированность описаний.

2. Полученные от испытуемых описания способов осуществления рефлексии «очищались» от нерелевантных высказываний, которые в большинстве сводились к выражению отношения к исследованию уточнению инструкции или характеристики собственного физического или эмоционального состояния.

3. Полученные описания группировались по принципу сходства когнитивных операций.

4. Группам стратегий давались условные названия и предварительные характеристики.

5. Данная процедура повторялась для каждого протокола.

6. Проводился обобщенный содержательный анализ каждой группы стратегий. Каждая категория стратегий фиксировалась и терминологически обозначалась.

В целом, полученные в результате исследования стратегии «рефлексивного выхода» можно разделить на следующие группы.

I. Стратегии, специфичные для процесса мышления.

А. Анализ зрительного поля и выдвижение гипотез о существующих в нем целостных фигурах. Как правило, испытуемые воспринимают предлагаемое пространство точек как «ребус», требующий раскрытия замысла экспериментатора, что более характерно для испытуемых со средним или низким уровнем рефлексивности; либо как «свободное творческое пространство», на котором с помощью точек они могут реализовать свой собственный замысел, что свойственно «оптимально рефлексивным» и некоторым высокорефлексивным участникам исследования.

Б. Моторная, зрительная или комбинированная проверка гипотез. Испытуемый с помощью карандаша и (или) движениями взора обводит контуры предлагаемых фигур, пока не исчерпает варианты организации поля; принятие решения осуществляется после анализа и «перепроверки» вариантов ответа и выбора наиболее предпочтительных. При реализации данной стратегии количество вариантов организации поля зависит от уровня дивергентных способностей, а время формулировки и выбора вариантов – от уровня рефлексивности. Таким образом, в осуществлении данной стратегии участвует «трансцендирующий» фактор когнитивной подсистемы, объединяющий креативность и рефлексивность [117,119].

В. Абстрактное моделирование ситуации. Если испытуемый использует данную стратегию, то он составляют мысленную схему ситуациипредставленную, как правило, абстрактными образами объектов в поле «мысленного взора». Категория «мысленного взора» впервые описана С. Косслиным для обозначения пространственной репрезентации объекта в ментальном поле. Простота или сложность данной модели зависит как от уровня рефлексивности личности, так и от уровня конвергентныхспособностей, позволяющего (или не позволяющего) построить и произвести ее преобразования, проанализировать изменения в модели опыта, представленной в ментальном поле.

Г. Оценка ситуации на основе отнесения ее к категории осуществляется с помощью мыслительных операций абстрагирования и обобщения. Категоризация помогает актуализировать уже существующие и эмпирически проверенные способы действия в предлагаемом типе ситуаций.

Д. Переформулирование заданной ситуации, как правило, осуществляется для более точной и успешной категоризации, так как позволяет извлечь максимум информации из заданной экспериментальной ситуации. В ходе осуществления данной стратегии проблемная ситуация, над которой работает испытуемый, мысленно «поворачивается», выступая при этом в различных своих аспектах, которые, в свою очередь, подвергаются рефлексивной оценке.

2. Стратегии децентрации.

А. Соотнесение предполагаемого утверждения с когнитивными компонентами Я-концепции. Я-концепция, уже полностью сформировавшаяся у взрослых испытуемых, представляет собой относительно устойчивую в большей или меньшей степени осознанную систему представлений индивида о самом себе, на основе которой он строит взаимодействие с окружающей средой, другими людьми и относится к себе. Это – целостный образ собственного «Я», выступающий как установка по отношению к самому себе и включающий следующие компоненты: когнитивный – самосознание, эмоциональный и оценочно-волевой – самооценку. Основными составляющими самооценки являются: реальное Я, идеальное Я, динамическое Я. Я-концепция формируется в основном в подростковом и юношеском возрасте в ходе деятельности и общения [220, 221]. При реализации данной стратегии испытуемый "примеряет" ситуацию на структуру своей Я– концепции и на этом основании оценивает утверждение.

Б. Обращение к внутреннему конструкту, существующему или специально созданному для данного типа ситуаций, по мере их проживания. Оценка утверждения представляет собой отнесение ситуации и своего поведения в ней к тому или иному полюсу конструкта. При этом сущность данного конструкта и критерий его образования не всегда могут быть вербализованы испытуемым. В свою очередь, сложность конструкта и время отнесения элемента опыта к тому или иному полюсу определяется комплексной характеристикой «когнитивной дифференцированности», важнейшее место в структуре которой принадлежит метакогнитивным функциям [163].

В. Обращение к «имплицитной теории личности». Имплицитная теория личности представляет собой, как известно, бессознательную, иерархически организованную систему представлений о психической организации других людей. Содержание и структура имплицитной теории личности зависит от целого ряда факторов, в том числе, – от социальных, демографических, физических и иных характеристик других людей. Простота-сложность тех параметров конструктов, которые входят в имплицитную теорию личности, зависит от общей когнитивной простоты или сложности ее носителя, в том числе, – от уровня рефлексивности. Одна из основных функций имплицитной теории личности заключается в выработке системы внутренних ориентиров, направленных на эффективное взаимодействие с окружающей и, в первую очередь, – социальной средой. Это делает более определенными и прогнозируемыми ситуации межличностного общения через отнесение ее участников к какому-либо типу и приписывание им тех или иных свойств. В целом, имплицитная теория личности является гибким когнитивным образованием и претерпевает существенные изменения в процессе жизнедеятельности личности.

Г. Обращение к имплицитной теории общения. Эта стратегия сходна с предыдущей, ее особенность состоит в том, что испытуемый актуализирует не «типы личностей», а тип ситуации общения, созданный им для структурирования накопленного опыта общения и прогнозирования актуальных коммуникативных ситуаций.

3. Стратегии актуализации.

А. Актуализация ситуации реального опыта и ее рефлексивная оценка. Реализация этой стратегии опирается, в основном, на процессы метапамяти – поиск в структуре памяти, припоминание и воспроизведение элементов ранее сохраненного опыта. Чаще всего испытуемые актуализируют в ответ на предлагаемое экспериментальное задание одну да конкретных ситуаций прошлого опыта, а затем – осуществляют ее анализ.

Б. Актуализация более общего плана: припоминаются значимые для экспериментального задания фрагменты нескольких ситуаций из прошлого опыта испытуемого. Далее эти фрагменты объединяются в более сложное целостное представление и производится более обобщающая, чем в первом случае рефлексия прошлого опыта, релевантного экспериментальному заданию.

В. Актуализация результатов уже проведенной рефлексии. Если испытуемый использует данную стратегию, то категория ситуаций, предлагаемая экспериментатором, идентифицируется испытуемым как такая, которая уже когда-либо была объектом рефлексивной оценки. Сделанный таким образом испытуемым вывод используется затем как основа всей его работы и обозначается как «результаты размышлений по этому вопросу». В данном случае возможна также рефлексия второго порядка над продуктом предыдущей рефлексивной оценки опыта.

Итак, выше была дана характеристика некоторых — экспериментально выявленных метакогнитивных стратегий, а также представлены данные, раскрывающие закономерности соотношения двух параметров «репертуара» такого рода стратегий – их количества и вариативности. Естественно, что существуют и многие иные стратегии – в частности те, которые изучаются с точки зрения «ситуационного подхода», в «индивидуальности левой парадигме» метакогнитивизма и др.

Одним из подходов, который также способствует расширению представлений о стратегиальном составе метакогниции, является подход, сформировавшийся в тех работах представителей метакогнитивного направления, основным объектом которых является процесс решения задачи (или «преодоления» проблемной ситуации). Как отмечает А. Шимамура, любая задача или