Принятие христианства на Руси

Вопрос о том, когда было крещение Руси, совсем не риторический, поскольку в источниках существуют различные сведения об этом событии. Так, о крещении Руси вслед за событиями похода на Константинополь в 860 г. сообщает хроника Продолжателя Феофана. Анонимное сочинение было создано, вероятно, ок. 950 г. в кругах императора Константина Багрянородного и освещает период с 813 по 961 г. В книге, посвященной правлению Михаила III, сообщается о набеге росов в момент церковного противоборства в византийской столице сторонников патриарха Фотия и будущего патриарха Игнатия. В этой связи и сообщается о нападении росов на Константинополь 18 июня 860 г. и их последующем обращении.

«Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исма-илитами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой - правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом, - а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их божьему крещению. Что и произошло» [34, 103]. В этом сообщении Продолжатель Феофана называет росов скифским племенем, скорее всего, по их местожительству, потоиу как ранее в своей хронике он относит росов к франкам.

В одной из книг хроники этого же автора под названием «Жизнеописание императора Василия», датируемой периодом после 943-950 гг., есть информация о христианском просвещении императором Василием I болгар и росов, в том числе о создании архи-епискогши на Руси ок. 874 г.:

^ «Щедрыми раздачами золота, серебра и шелковых одеяний он склонил к соглашению неодолимый и безбожный народ росов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщаться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа, который, явившись в их страну, стал любезен народу таким деянием. Однажды князь этого племени собрал сходку их подданных и воссел впереди со своими старейшинами, кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию, и стал рассуждать с ними о христианской и исконной вере. Позвали туда и иерея, только что к ним явившегося, и спросили его, что он им возвестит и чему собирается наставлять. А тот, протягивая священную книгу божественного Евангелия, возвестил им некоторые из чудес Спасителя и Бога нашего и поведал по Ветхому завету о чудотворных Божьих деяниях. На это росы тут же ответили: "Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трех отроках и печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим". А он, веря в истину рекшего: "Если что попросите во имя мое, то сделаю" и "Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит и больше сих сотворит, когда оное должно свершиться не напоказ, а для спасения душ", сказал им: "Хотя и нельзя искушать Господа Бога, но если от души решили вы обратиться к Богу, просите, что хотите, и все полностью ради веры нашей совершит Бог, пусть мы жалки и ничтожны". И попросили они бросить в разложенный ими костер саму книгу веры христианской, божественное и святое Евангелие, и если останется она невредимой и неопаленной, то обратятся к Богу, им возглашаемому. После этих слов поднял иерей глаза и руки к Богу и рек: "Прославь имя твое, Иисус Христос, Бог наш в глазах всего этого племени", - и тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению» [34,104].

Надо признать, что наши соплеменники в те далекие от XXI в. времена были куда менее доверчивы. Жаль только, что Продолжатель Феофана не указал, откуда были эти росы. Ведь если эти росы были из Киева времен Аскольда и Дира, то значит пришедшие в Киев варяги-росы из Новгорода во главе с князем Олегом и княжичем Игорем эти зачатки христианства ликвидировали. И Русь пришлось крестить еще раз в 988 г. в княжение Владимира Красное Солнышко, хотя в византийских источниках об этом ничего не говорится.

И только в более поздних хрониках (не ранее XIII в.) есть очень лаконичные упоминания о крещении Руси в другие годы, в том числе и при князе Владимире. Так, в рукописи XV в. Парижского кодекса этот важный для России момент представлен следующим образом: «В царствование императора Василия Македонянина, в 6390 году (881/882 г.), был крещен народ рос» [34, 107]. А в рукописном кодексе, хранящемся в наше время в Ватиканской библиотеке, а в XV в. принадлежавшем киевскому митрополиту кардиналу Исидору, имеется не менее лаконичное сообщение: «В году 6496 (988 г.) был крещен Володимер, который крестил Росию» [34, 109]. Однако и это еще не все. В одной из византийских хроник, продолжающей «Бревиарий» патриарха Никифора (IX в.) до года падения Византии в 1453 г., сохранившейся в дрезденской рукописи, время крещения Руси отнесено к XII в. в правление императора Иоанна II Комнина (1118-1143): «Иоанникий, его сын, багрянородный, [правил] 24 года, 7 месяцев, 23 дня. При нем крестились Росы» [34, 109].

Иоанн Скилица о посещении княгиней Ольгой Константинополя при императоре Константине VII Багрянородном сообщает следующее: «И жене некогда отправившегося в плаванье против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, прибыла в Константинополь. Крещенная и открыто сделавшая выбор в пользу истинной веры, она, удостоившись великой чести по этому выбору, вернулась домой» [34, 118].

Более подробно об этой поездке русской княгини повествуется в произведении «О церемониях византийского двора», приписываемого Константину Багрянородному:

^ «Другой прием - Эльги Росены. Девятого сентября, в четвертый день [недели], состоялся прием... по прибытии Эльги архонтессы Росии. Сия архонгесса вошла с близкими, архонтиссами родственницами и наиболее видными из служанок. Она шествовала впереди всех прочих женщин, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней. Остановилась она на месте, где логофет (начальник ведомства почт и внешних связей. - Ю.Д.) обычно задает вопросы. За ней вошли послы и купцы архонтов Росии и остановились позади у занавесей. Все дальнейшее было совершено в соответствии с вышеописанным приемом.

Войдя снова через Анадендрарий (оранжерею) и Триклин (зал. - Ю.Д.) кандидатов, а также триклин, в котором стоит каме-лавкий (вид императорского венца. - ЮД.) и в котором посвящают в сан магистра, она прошла через Онопод и Золотую руку, т.е. портик Августия, и села там. Когда же василевс обычным порядком вступил во дворец, состоялся другой прием следующим образом.

В Триклине Юстиниана стоял помост, украшенный порфирными дионисийскими тканями, а на нем - большой трон василевса Феофила, сбоку же - золотое царское кресло. За ним, позади двух занавесей, стояли два серебряных органа двух партий, ибо их трубы находились за занавесями. Приглашенная из Августия, архонтис-са прошла через Апсиду, ипподром и внутренние переходы самого Августия и, придя, присела в Скилах (соседнее с императором помещение. - Ю.Д.). Деспина (женщина - деспот государства. - ЮД.) между тем села на упомянутый выше трон, а ее невестка - в кресло. И [тогда] вступил весь кувуклий (дворцовые евнухи. - Ю.Д.), и пре-позитом (начальник евнухов. - ЮД.) и остиарием (привратник. - ЮД.) были введены вилы (вельможи различного ранга. - Ю.Д.): вила первая - зост, вила вторая - магистриссы, вила третья - па-трикиссы, вила четвертая - протоспафариссы-оффикиалы, вила пятая - прочие протоспафариссы, вила шестая - спафароканди-датиссы, вила седьмая - пафариссы, страториссы и кандидатиссы (перечисление жен официальных лиц. - ЮД.).

Итак, лишь после этого вошла архонтисса, введенная препози-том и двумя остиариями. Она шла впереди, а родственные ей архон-тиссы и наиболее видные из ее прислужниц следовали за ней, как и прежде было упомянуто. Препозит задал ей вопрос как бы от лица августы, и, выйдя, она [снова] присела в Скилах.

Деспина же, встав с трона, прошла через Лавсиак и Трипетон (путь через вестибюль Хрисотриклина. - Ю.Д.), и вошла в Кенургий («новое строение» во дворце. - ЮД.), а через него в свой собственный китон (покои императрицы. - ЮД.). Затем тем же самым путем архонтисса вместе с ее родственнйцами и прислужницами вступила через [Триклин] Юстиниана, Лавсиак и Трипетон в Кенургий и [здесь] отдохнула.

Далее, когда василевс с августой и его багрянородными детьми уселись, из Триклина Кенургия была позвана архонтисса. Сев по повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала.

В тот же самый день состоялся клиторий (званный обед. - ЮД.) в том же Триклине Юстиниана. На упомянутой выше трон сели деспина и невестка. Архонтисса же стояла сбоку. Когда трапе-зит (распорядитель пира. - ЮД.) по обычному чину ввел архонтисс и они совершили проскинесис (ритуальное простирание ниц перед императором. - ЮД.). архонтисса, наклонив немного голову, села к апокопту (столу для высших персон. - ЮД.) на том же месте, где стояла, вместе с зостами, по уставу. Знай, что певчие, апостолиты и агиософиты (певчие храмов св. Апостолов и св. Софии. - ЮД.) присутствовали на этом клитории, распевая василикии (панегирики в честь василевса. - ЮД.). Разыгрывались также и всякие театральные игрища.

А в Хрисотриклине («золотом зале» дворца. - ЮД.) [в то же время] присходил другой клиторий, где пировали все послы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и купцы. [После обеда] получили: анепсий (племянник или двоюродный брат. - ЮД.) ее - 30 милиарисиев (серебряная монета, одна тысячная золотого фунта. - Ю.Д.), 8 ее людей - по 20 милиарисиев, 20 послов - по 12 милиарисиев, 43 купца - по 12 милиарисиев, люди Святослава - по 5 милиарисиев, 6 людей посла - по 3, переводчик архонтиссы - 15 милиарисиев.

После того как василевс встал от обеда, состоялся десерт в Аристирии (зале для завтрака. - /О.Д.), где стоял малый золотой стол, установленный в Пентапиргии (зале, где выставлялись сокровища. - Ю.Д.). На этом столе и был сервирован десерт в украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах.

Сидели [здесь] василевс, Роман - багрянородный василевс, багрянородные их дети, невестка и архонтисса. Было вручено: архон-тиссе в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше - 500 милиарисиев, 6 ее женщинам - по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам - по 8 милиарисиев.

Восемнадцатого сентября, в воскресенье, состоялся клиторий в Хрисотриклине. Василевс сидел [здесь] с росами. И другой клиторий происходил в Пентакувуклии св. Павла, где сидели деспина с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой. И было выдано: архонтиссе - 200 милиарисиев, ее анепсию - 20 милиарисиев, священнику Григорию - 8 милиарисиев, 22 послам - по 12 милиарисиев, 44 купцам - по 6 милиарисиев, двум переводчикам - по 12 милиарисиев» [34, 118].

Но почему-то, вернувшись в Киев, княгиня Ольга, в крещении Елена, направляет своих послов с просьбой прислать епископа и священников не в Константинополь, а к германскому королю. «Продолжение хроники Реинона Прюмского», созданное между 962 и 967 гг., в котором описывается приход послов княгини Ольги к германскому королю Оттону I:

^ «В лето от Воплощения Господня 959-е.... Послы Елены, королевы ругов (Rugi), крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников.... 960. Король отпраздновал Рождество Господне во Франкфурте, где Либуций (Libutius) из обители святого Альбана посвящается в епископы для народа ругов достопочтенным архиепископом Адальдагом.... 961. Король отпраздновал Рождество Господне в Регенбурге... Либуций, отправлению которого в прошлом году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля сего года. На должности его сменил, по совету и ходатайству архиепископа Вильгельма Адальберт из обители святого Максимина, хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был отправиться на чужбину. С почестями назначив его [епископом] для народа ругов, благочестивейший король, по обыкновенному своему милосердию, снабдил его всем, в чем тот нуждался.... 962.... В этом же году Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его [спутников] были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся» [34, 303].

Известие о миссии епископа Адальберта имеется и в «Хиль-десхаймских анналах», где под 960 г. изложено: «К королю Оттону явились послы от народа Руси (Ruscia) с мольбою, чтобы он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу и послал к ним епископа Адальберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали» [34, 304]. Вероятно, в середине IX в. сначала константинопольский патриарх Фотий отказал княгине Ольге в проведении литургии на церковно-славянском языке в церквях Киевской Руси, как это уже происходило в церквях Моравии и Болгарии, и настаивал о проведении литургии на греческом языке, а затем и епископ Адальберт не смог выполнить свою миссию, так как, скорее всего, настаивал в проведении литургии на латинском языке.

19 87

Еще более странным выглядит по сравнению с традиционной версией истории крещения Руси отношение к христианству киевского князя Владимира, изложенное в послании архиепископа Бруно Кверфуртского из Тюрингии, бывшего капелланом германских императоров Оттона III (983-1002) и Генриха II (1002-1024). Архиепископ Бруно попытался создать на территории Польши миссионерский центр, но из-за немецко-польской войны стал проповедовать среди «черных венгров» в Трансильвании, печенегов, пруссов, где и погиб в 1009 г. Это известие о его гибели «на пограничье Руси и Литвы» зафиксировано в «Кведлибургских анналах», где этноним Литва стал первым его упоминанием. Послание Бруно к германскому императору Генриху II интересно не только описанием его взаимоотношений с киевским князем Владимиром Красное Солнышко, но и миссионерской деятельности архиепископа среди печенегов.

^ «Верно уж целый год исполнился месяцами и днями с тех пор, как мы покинули венгров, где понапрасну провели много времени, и направились к печенегам (Pezenegi), жесточайшим из всех язычников. Государь Руси (senior Ruzorum), великий державой (regn-um) и богатствами, в течение месяца удерживал меня против [моей] воли, как будто я по собственному почину хотел погубить себя, и постоянно убеждал меня не ходить к столь безумному народу, где по его словам, я не обрел бы новых душ, но одну только смерть, да и то постыднейшую. Когда же он не в силах был уже [удерживать меня долее] и устрашен неким обо мне, недостойном, видением, то с дружиной два дня провожал меня до крайних пределов своей державы, которые из-за вражды с кочевниками со всех сторон обнес крепчайшей и длиннейшей оградой. Спрыгнув с коня на землю, он последовал за мною, шедшим впереди с товарищами, и вместе со своими боярами (maiores) вышел за ворота. Он стоял на одном холме, мы - на другом. Обняв крест, который нес в руках, я возгласил честный гимн: "Петре, любишь ли меня? Паси агнцы моя!" По окончании респонсория государь прислал к нам [одного из] бояр с такими словами: "Я проводил тебя [до места], где кончается моя земля и начинается вражеская; именем Господа прошу тебя, не губи к моему позору своей молодой жизни, ибо знаю, что завтра до третьего часа суждено тебе без пользы, без вины вкусить горечь смерти". Я отвечал: "Пусть Господь откроет тебе [врата] Рая так же, как ты открыл нам путь к язычникам!" Что же? Два дня мы шли беспрепятственно, на третий, в пятницу, трижды - утром, в полдень и в девятом часу - все мы со склоненными выями влекомы были на казнь, но столько же раз по чудесному знамению - такова была воля Господа и водителя нашего [святого] Петра - невредимы ускользали от встречавшихся нам врагов. В воскресенье, когда мы добрались до мест, более обитаемых, нас оставили в живых до срока, пока весь народ по зову гонцов не соберется на сходку. Итак, в девятом часу следующего воскресного дня нас зовут на сходку, бичуя, словно лошадей. Сбежалась бесчисленная толпа; с налитыми кровью глазами, они подняли страшный крик; тысячи обнаженных мечей и тысячи топоров, [занесенных] над нашими головами, грозили изрубить нас в куски. До ночи терзали нас, волоча в разные стороны, пока нас не вырвали из их рук старейшины (maiores) [той] земли, которые, будучи рассудительны, услыхав наши речи, поняли, что мы с добром явились в их землю. Как то было угодно неисповедимому Господу и честнейшему Петру, пять месяцев провели мы среди этого народа, обойдя три его части, не заходя в четвертую, из которой к нам прибыли послы от старейшин (meliores). Обратив в христианство примерно тридцать душ, мы, по мановению Божию, устроили мир, который, по их словам, никто кроме нас не смог бы устроить. "Сей мир, - говорили они, - тобою устроен. Если он будет прочен, то все мы, как ты учишь, охотно станем христианами; если же государь Руси изменит уговору, нам придется думать только о войне, а не о христианстве". С тем я и прибыл к государю Руси, который ради [успеха] Божьего [дела] одобрил это, отдав в заложники сына. Мы же посвятили в епископы [одного] из наших, которого затем государь вместе с сыном поместил в середине земли [печенегов]. И установился, к вящей славе Господа, Спасителя [нашего], христианский закон среди наихудших и жесточайших из всех обитающих на земле язычников» [34, 314].

Из этого послания можно сделать вывод, что владения князя Владимира в сторону земель печенегов простиралась не более чем на пятьдесят километров. А также, что взаимоотношения киевских князей с германским духовенством были более чем дружеские. Вот только вопрос, на каком языке архиепископ Бруно общался с поляками, венграми, русами, пруссами и печенегами? Ведь не возил же он с собою отряд переводчиков, а изучать языки народов, с которыми ранее и не встречался, весьма затруднительно, да и проповедовать христианскую веру необходимо на понятном местному народу языке. Вполне возможно, что язык всех этих народов был в то время настолько близок к тюркскому, что достаточно было владеть только этим языком или производным от тюркского церковно-славянским языком.

Куда более мрачными красками описал крещение князя Владимира епископ Титмар Мерзебургский. «Хроника» этого автора, родственника архиепископа Бруно Квертфуртского, была создана в конце его жизни, в 1012-1018 гг., в правление императора Оттона III (983-1002). Из хроники Титмара воспользуемся еще одним описанием киевского князя Владимира Святого:

^ «Продолжу рассказ и коснусь несправедливости, содеянной королем Руси Владимиром (rex Ruscorum Wlodemirus). Он взял жену из Греции по имени Елена (в большинстве других источников - Анна. - Ю.Д.), ранее просватанную за Оттона III, но коварным образом у него восхищенную. По ее настоянию он принял святую христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был великим и жестоким распутником и учинил большое насилие над изнеженными данайцами (имеются в виду греки. - Ю.Д.). Имея троих сыновей, он дал в жены одному из них дочь нашего притеснителя герцога (dux) Болеслава, вместе с которой поляками был прислан Рейнберг, епископ колобжегский....Упомянутый король, узнав, что его сын по наущению Болеславову намерен тайно против него выступить, схватил того [епископа] вместе с этим [своим сыном] и [его] женой и заключил каждого в отдельную темницу. В ней святой отец, прилежно восхваляя Господа, свершил втайне то, чего не мог открыто; по слезам его и усердной молитве, исторгнутой из кающегося сердца, [как] по причастии, отпущены были ему грехи

Высшим Священником; [душа] его, вырвавшись из узилища тела, ликуя, перешла в свободу вечной славы.

Имя названного короля несправедливо толкуют как "власть мира", ибо не тот вечно непостоянный мир зовется истинным, который царит меж нечестивыми и который дан детям сего века, но действительного мира вкусил лишь тот, кто, укротив в своей душе всякую страсть, снискал царствие небесное в награду за смирение, побеждающее невзгоды. Сей епископ, обретший в двоякой непорочности прибежище на небесах, смеется над угрозами беззаконника, созерцая пламя возмездия, терзающее этого распутника, так как, по свидетельству учителя нашего Павла, Господь наказует прелюбодеев. Болеслав же, узнав обо всем этом, не переставал мстить, чем только мог. После этого названный король умер в преклонных летах, оставив все свое наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю.

Упомянутый король носил венерин набедренник, усугублявший [его] врожденную склонность к блуду. Но Спаситель наш Христос, заповедовав нам препоясывать чресла, обильный источник губительных излишеств, разумел воздержание, а не какой-либо соблазн. Услыхав от своих проповедников о горящем светильнике, названный король смыл пятно содеянного греха, усердно творя щедрые милостыни. Ибо написано: подавайте милостыню, тогда все будет у вас чисто. Он долго правил упомянутым королевством (regnum), умер глубоким стариком и похоронен в большом городе Киеве (Cuiewa) в церкви мученика Христова папы Климента рядом с упомянутой своей супругой - саркофаги их стоят посреди храма. Власть его делят между собой сыновья, и во всем подтверждается слово Христово, ибо, боюсь, последует то, чему предречено свершиться устами нелживыми - ведь сказано: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет и прочее. Пусть же молится весь христианский мир, дабы отвратил Господь от той страны [свой] приговор» [34, 318].

Можно было бы усомниться в искренности Титмара, ведь его покровителя и сюзерена императора Оттона III князь киевский Владимир лишил порфирородной невесты - Анны, дочери византийского императора Романа I, но его описание практически совпадает с характеристикой, данной князю Владимиру в «Повести временных лет». В западноевропейских источниках креститель Руси так же, как в русской летописи, фигурирует под своим языческим именем Владимир, а не под принятым при крещении именем Василий. И это очень удивительно, так как церковная традиция, принятая в Византии, не приемлет сохранения языческих имен после крещения. Тем не менее все русские святые князья и княгини в Русской православной церкви вошли в историю под своими языческими именами, в том числе св. Владимир, св. Ольга, св. Борис, св. Глеб. А вот по римско-католическим канонам крещения в конце первого тысячелетия по отношению к варварским народам, в том числе и славянам, было допустимо сохранение языческого имени наряду с христианским, что и привело к созданию традиции наличия у католиков нескольких имен.

В Западной Европе вообще слабо представляли, когда и кем была крещена Русь. Так, уже в XII в. Гельмольд в своей «Славянской хронике» не может с точностью ответить на этот вопрос: «Давно уже и Русь уверовала. У данов она называется Острогардом, потому что она, находясь на Востоке, изобилует всяким добром. Ее называют также Гунигардом, потому что там прежде жили гунны. Главный же город ее Киев (Chue). Но я не мог нигде узнать с точностью, какими проповедниками она обращена в христианскую веру; знаю одно, что в своих обрядах она, кажется, более подражает грекам, чем латинам, так как Русское море (то есть Черное) служит близким путем сообщения ее с Грецией» [76, 496].

В «Повести временных лет» сообщается, что киевский князь Владимир, чтобы жениться на Анне, сестре византийских императоров Василия II и Константина VIII, крестился в 988 г. в Корсуни, т.е. в Херсонесе Таврическом, неподалеку от современного Севастополя. «По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят - в Васильеве, а другие и по иному скажут» [72, 85]. После этого византийские священнослужители научили князя Владимира, в крещении Василия, вере христианской, и что очень настораживает, зачем-то стали его остерегать от принятия учения от латинян и прельщения другими еретиками.

Эти советы греческих священнослужителей явно придуманы переписчиками летописи в более поздние времена, когда, возможно, появились сомнения в том, от кого принял христианскую веру князь Владимир, где и когда это произошло.

^ «После этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсуньских с мощами святого Климента (папы римского. - От авт.), и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи; стоит церковь та и доныне (т.е. до времени создания летописи. - /О.Д). Отправляясь, захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и сейчас стоят за церковью святой Богородицы и про которых невежды думают, что они мраморные. Корсунь же отдал грекам (точнее вернул. - 10Д.) как вено за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы - одних изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, - чтобы принял он возмездие от людей. "Велик ты, Господи, и чудны дела твои!" Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: "Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его". Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор (т.е. имена языческих богов и через два столетия были употребляемы народом. - ЮД.). Затем послал Владимир по всему городу сказать: "Если не придет кто завтра на реку - будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, - будет мне врагом". Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: "Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре". На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ» [72, 88].

После этого стали ставить в Киеве церкви, а детей лучших людей стали учить грамоте церковной. «И просветился Владимир сам, и сыновья его, и земли его» [72, 91].

Евсевий Кесарийский, создавший в IV в. «Церковную историю», сообщает о том, что первые последователи Иисуса Христа из языческих народов надеялись на отмену деления людей по национальному признаку. Они считали, что все люди братья, и все они одной национальности - христиане. Так и народы Киевской Руси расстались со своими племенными наименованиями. Славянские племена полян, древлян, северян, кривичей, радимичей, вятичей и др. стали все христианами Руси. А угро-финские племена муромы, мери, мещеры, веси, чуди заволочской и др., крестившись в Христианскую веру, стали крестьянами Руси. Именно христианство создало в Киевской Руси единый по наименованию народ русичей, а также объединило русский народ единым церковно-славянским языком. В «Повести временных лет» после крещения Руси наименования славянских и угро-финских племен больше не упоминаются другими еретиками.

Эпилог

Итак, подведем итоги проведенного исследования. Найти какие-либо сведения о славянах до VI в. в произведениях античных и средневековых авторов не удалось. В дальнейшем в трудах Прокопия Кесарийского, Иордана, Иоанна Малалы, Менандра Протиктора, императора Маврикия упоминания о склавинах и антах появляются как из рога изобилия, и это только авторы VI в. Но как у этих авторов, так и у других, более поздних, нет вразумительных ответов на вопрос, откуда появились склавины и анты, отчего они в течение небольшого по историческим меркам времени распространились от Балтийского моря до Черного моря и от Эльбы и Дуная до Волги?

Создается впечатление, что авторы древности не сообщали в своих произведениях об этом специально, так как эта информация была слишком хорошо всем известна и не требовала широкого освещения. Возможно, мы, читатели, неправильно этих авторов понимаем или переводы на русский язык не совсем точны. В русских вариантах средневековых сочинений переводчики традиционно используют слово «склавины» как наименование народа, без попытки перевода этого слова с греческого языка на русский язык.

Ведь в греческом языке слово «склавос» аХсфос; означает раб. В текстах авторов, с которыми удалось познакомиться, где издателями предоставляется параллельно греческому тексту русский перевод, слова 1кХа(Зг|У01 и 1кХа(5о1 во всех случаях переводятся как этнонимы «склавины» и «склавы», как будто в те времена рабов не существовало. Да, в греческом языке есть еще одно слово 5оиХо<;, которое тоже имеет значение «раб», но это значение приводится только в русско-греческом разделе словаря. В греческо-русском разделе это слово имеет значение «слуга», что совсем не одно и то же. Греческое слово боиХос; также встречается в текстах произведений древних авторов, но по смыслу всего текста каждый раз имеет значение «слуга», хотя переводчиками употребляется в значении «раб». Возможно, такая традиция перевода существует, чтобы скрыть происхождение славянских народов от многочисленных рабов исчезнувших рабовладельческих империй средневековой Европы. Еще большее подозрение к этим переводам вызывает повсеместная замена склавов и склавинов на славян. Если автор использует слово «склавины», зачем его подменять словом «славяне»? Объяснение, что сегодня общепринятым наименованием этноса является форма «славяне», а форма «склавины» является архаичной, вызывает только удивление. Ведь не используют же переводчики труда «О происхождении германцев и местоположении Германии» Корнелия Тацита вместо этнонима «германцы» этноним «немцы», хотя в русском языке этноним «немцы» куда более используемая форма.

Это не означает, что форма «славяне» в те времена не существовала совсем. Так, на карте «Государства Каролингов в середине IX в.», представленной в издании «Антаподосиса» Лиутпранда Кремонского и созданной не ранее X в., область славян, не вошедшая в состав Франгии, обозначена как Slavic Peoples (Славянские народы), а название «Славянской хроники» саксонского священника Гельмольда 1170 г., созданной на латинском языке, выглядит как «Chronicon Slavorum». Но в то же время аббат Эгингард, написавший в 820 г. на латинском языке «Жизнь Карла Великого, императора», славян называет Sclavis. Если учесть, что на латинском языке Sclavus - раб, a slave - раб на английском, на который саксонский язык вследствие англо-саксонского завоевания Британии оказал большое влияние, то и в этих произведениях под славянами, скорее всего, подразумеваются рабы. Например, епископ Мерзебургский Титмар в 1114 г. сообщил о славянском племени лутичей, что «эти воины, которые прежде были нашими рабами, а теперь за наше безбожие сделались свободны, пришли на помощь королю» [76, 483].

Адам Бременский в своей хронике 1070 г. во всех случаях использует форму этнонима и хоронима как «склавы» и «Склавания». Описывая месторасположение народов по берегам Балтийского моря, он сообщает: «Itaque latera illius ponti ab austro Sclavi, ab aquiline Suedi possederunt. «Итак, побережья этого моря с юга занимали склавы, [а] с севера сведы» [72, 156]. А при перечислении стран, куда отправляются торговые корабли из Гамбурга, Адам Бременский называет и Склаванию: «Ех ео portu naves emitti in Sclavaniam vel in Suediam vel ad Semland usque in Greciam». «Из этого порта обыкновенно отправляются корабли в Склаванию, либо в Сведию, либо в Семланд вплоть до [самой] Греции» [72,154]. Какую форму этого этнонима использовал Нестор при создании «Повести временных лет» в том же веке, что и Адам Бременский, нам неизвестно, так как самые ранние списки с этого произведения дошли до наших дней в виде Лаврентьевского списка 1377 г. и Ипатьевского списка начала XV в.

Что касается сведений «Велесовой книги», то они уж очень точно отвечают на вопросы, над которыми без особых результатов трудились многие поколения историков. Согласно этому произведению славяне получили свое имя оттого, что славяне-русы очень любили славить своих богов. Якобы от этих русов и произошли все остальные славянские народы, а сами русы задолго до этого, побывав в вавилонском пленении у царя Навуходоносора, появились в IX в. до н.э. в степях Северного Кавказа. И хотя «Велесова книга» только подтверждает рабское состояние славян во времена завоевания их готами, затем гуннами, а потом и аварами, использовать информацию этого произведения в исследованиях о происхождении славянских народов вряд ли целесообразно.

В середине XIX в. в результате археологических раскопок английской экспедицией в Месопотамии была найдена в развалинах древнего города Ниневии библиотека ассирийского царя Ассурбанапала в виде нескольких тысяч глиняных табличек с клинописью. Клинопись этих табличек во 2-й половине того же столетия была расшифрована, а информация, последовательно изложенная на многочисленных табличках, произвела сенсацию не только среди узких специалистов в данной области науки, но и среди большинства образованных людей, так как подтверждала некоторым образом сообщения ветхозаветных авторов.

Вероятно, именно этот ажиотаж вокруг глиняных табличек с клинописью и послужил толчком.к появлению на свет деревянных табличек с текстом, вырезанным на дощечках с буквами, похожими на алфавит церковно-славянского языка, и описывающим историю славян-русов в течение двух тысяч лет, доводя повествование почти до призвания варягов. Эти дощечки с письменами хранились в библиотеке имения князей Донец-Захаржевских под Харьковом в разделе под наименованием «Курьез», где и были обнаружены в 1919 г. во время Гражданской войны полковником Белой армии Ф.А. Изенбеком. Как участник бывших археологических экспедиций в Туркестане полковник не удержался и взял с собой в условиях отступления войск это весьма объемное деревянное произведение, а затем вывез тридцать две дощечки размером 39 на 18 см за пределы России. До наших дней дошли только списки с этих дощечек в литературном переводе, сделанном Ю.П. Миролюбовым, одна фотокопия и четыре светокопии, а оригиналы дощечек пропали после смерти Ф.А. Изенбека в 1941 г. в Брюсселе. Провести современными способами исследования этих дощечек с письменами на предмет соответствия их древесины IX в. или куда более позднему времени при отсутствии оригиналов не представляется возможным, а текстологические исследования дают больше оснований верить версии о подделке данного памятника словесной культуры, чем относить его к подлинным произведениям средневековых авторов.

Представляется непоследовательным оставить поиски прародины славян в существующем виде и считать славянский народ одним из самых древних на Земном шаре, несмотря на шитую белыми нитками древность нашего народа. Да и не должен уж так сильно волновать этот вопрос русских ультра-патриотов, ведь народ, вошедший когда-то в состав Московского государства, отношение к славянам имеет относительное. Русский народ и сегодня представляет собой в основном потомков муромы, мещеры, мери, веси, чуди и многих других угро-финских и тюркских народов, принявших в конце первого тысячелетия христианство, а вместе с ним - единый для всех церковнославянский язык. Вполне возможно, что именно это неславянское происхождение великороссов и послужило причиной исторического недоверия славянских народов сначала к владимирским и московским князьям, а затем и к правителям Российского государства. Доказательством различного происхождения славян и великороссов могут послужить, например, старинные народные танцы, которые всегда отражают производственную жизнедеятельность того или иного <