Моменты становления: возникновение и прехождение

Становление есть нераздельность бытия и ничто – не единство, абстрагирующееся от бытия и ничто; как единство бытия и ничто оно есть это определенное единство, или, иначе говоря, такое единство, в котором есть и бытие, и ничто. Но так как каждое из них, и бытие, и ничто, нераздельно от своего иного, то их нет. Они, следовательно, суть в этом единстве, но как исчезающие, лишь как снятые. Теряя свою самостоятельность, которая, как первоначально представлялось, была им присуща, они низводятся до моментов, еще различимых, но в то же время снятых.

Взятые со стороны этой своей различимости, каждый из них есть в этой различимости единство с иным. Становление содержит, следовательно, бытие и ничто как два таких единства, каждое из которых само есть единство бытия и ничто. Одно из них есть бытие как непосредственное бытие и как соотношение с ничто; другое есть ничто как непосредственное ничто и как соотношение с бытием. Определения обладают в этих единствах неодинаковой ценностью.

Становление дано, таким образом, в двояком определении; в одном определении ничто есть непосредственное, т.е. определение начинает с ничто, соотносящегося с бытием, т.е. переходящего в него; в другом бытие дано как непосредственное, т.е. определение начинает с бытия, переходящего в ничто, – возникновение и прехождение.

Оба суть одно и то же, становление, и даже как эти направления, различенные таким образом, они друг в друга проникают и парализуют. Одно есть прехождение; бытие переходит в ничто; но ничто есть точно так же и своя противоположность, переход в бытие, возникновение. Это возникновение есть другое направление; ничто переходит в бытие, но бытие точно так же и снимает само себя и есть скорее переход в ничто, есть прехождение. Они не снимают друг друга, одно внешне не снимает другое, каждое из них снимает себя в себе самом и есть в самом себе своя противоположность.

Снятие становления

Равновесие, в которое приводят себя возникновение и прехождение, - это прежде всего само становление. Но становление точно так же сходится в спокойное единство. Бытие и ничто находятся в становлении лишь как исчезающие; становление же, как таковое, имеется лишь благодаря их разности. Их исчезновение есть поэтому исчезновение становления, иначе говоря, исчезание самого исчезания. Становление есть неустойчивое беспокойство, которое оседает, переходя в некоторый спокойный результат.

Это можно было бы выразить и так: становление есть исчезание бытия в ничто и ничто – в бытие, и исчезание бытия в ничто вообще; но в то же время оно основывается на различии последних. Оно, следовательно, противоречит себе внутри самого себя, так как соединяет в себе нечто противоположное себе; но такое соединение разрушает себя.

Этот результат есть исчезновение, но не как ничто; в последнем случае он был бы лишь возвратом к одному из уже снятых определений, а не результат ничто и бытия. Этот результат есть ставшее спокойной простотой единство бытия и ничто. Но спокойная простота есть бытие, однако уже бытие более не для себя, а бытие как определение целого.

Становление как переход в такое единство бытия и ничто, которое дано как сущее или, иначе говоря, имеет вид одностороннего непосредственного единства этих моментов, есть наличное бытие [86].

В становлении бытие и небытие теряют свою самостоятельность, они становятся сторонами становления, в котором Гегель выделяет два момента, два «вида» движения: возникновение и преходжение. Первый характеризует становление как движение от небытия к бытию, в котором «возникает» бытие; второе – есть движение от бытия к небытию, в нем бытие переходи в свое иное, в небытие. По своей сути эти движения одно и то же становление, в котором снимается их равенство с самим собой. Таком снятии возникновение и прехождение проникают и парализуют друг в друга приходя к равновесию, к «спокойному единству», результатом которого является наличное бытие, то есть сущее.

Таким образом, мы видим, что в философии Гегеля постижение вопроса о небытии связано с прояснением вопроса о началах всего сущего в качестве наличного бытия. Подробное изложение позиции немецкого философа имело целью не только показать, что он продолжает в этом вопросе античную традицию, которая рассматривает вопрос о небытии в аспекте понимания начал и оснований многообразия и изменчивости существования сущего. Ему, как в свое время Левкиппу и Демокриту, необходимо было обосновать онтологическую природу движения сущего, прояснить, как и почему сущее способно к рождению, развитию и гибели, найти причину этого в основаниях самого сущего. Гегель своими теоретическими построениями показал как, каким образом происходи возникновение сущего. То, что у атомистов возникновение сущего описывается лишь за счет клинамена («вихря»), отклонения атомов от прямолинейного движения в силу необходимости, у Гегеля предстает в виде достаточно подробной логической схемы становления сущего.

Из приведенного материала видно, что античная философия, начиная с момента своего рождения и до Гегеля, под различными именами активно разрабатывала тему бытия и небытия как самостоятельных начал всякого сущего и всего космического порядка в целом. За более чем двух с половиной тысячелетие существования философии вопросы о бытии и небытии прошли большой и сложный путь своего развития. Менялись формулировки этих вопросов, изменялось само понимание бытия и небытия, предлагалось множество ответов на них и т. д. История проблем бытия и небытия в философии тема отдельной работы. Нас же интересует вопрос о небытии как начале человеческого существования.